Да, он, отец семейства, целого племени детей, представлял меня! Старым и одиноким.
Я тысячу раз корил себя за то, что не сказал ему, что я никогда не останусь в одиночестве.
Мне бы хотелось сказать ему столько всего, но не получилось выдавить из себя и слова.
Итак, вернемся к высылке.
Мы вынуждены были уехать из подвала, потому что муниципалитет выделил нам дом на окраине Неаполя, точнее в Секондильяно. Я не знаю, каким образом моим родителям удалось раздобыть повозку, чтобы перевезти тот скудный скарб, что был у нас, а еще и погрузить всех детишек. К этому событию мама приодела нас в штанишки и курточки в цветах. То путешествие от Моста Казанова в Секондильяно я помню очень хорошо. Мы все пели и рассматривали незнакомые здания, и я помню, что мы были счастливы.
Наконец мы добрались до дома, он был огромным, и казалось, что у него нет границ. Наши немногочисленные пожитки просто затерялись в эти царских палатах. И во всем этом было столько радости, изумления, наши курточки в цветах и пыль. Столько пыли.
Первую ночь мы провели, погруженные в запах пыли и запах пустоты.
Когда я употребляю слова «нищета», «голод», поверьте мне, я делаю это без всякой жалости к самому себе, потому что эти слова, эти запахи, вот эта моя жизнь научила меня защищаться и не позволять другим подавлять меня.
И каждый раз, когда на моем пути встречались люди, желавшие унизить меня, демонстрируя свою псевдокультуру, используя ее в качестве оружия для моего уничижения, я всегда отвечал на это вечным огнем неаполитанского плебея.
И вдруг обнаруживалось, что пистолеты, направленные на меня, были заряжены холостыми.
Я до сих пор помню фигуру отца в форме и фуражке кондуктора автобуса, и мы, его дети, высунувшись с балкона, радостно махали ему, счастливые и улыбающиеся.
Между тем мы уже больше не играли в «царя-горы», но семейство наше продолжало увеличиваться, а проблемы расти.
Нам удалось обставить дом старой мебелью и всем, что было уже не нужно нашим родственникам.
В доме была и комната для делания детей, так — комнатушка, две уборные, в общем, бедняцкое королевство для нищих королей.
Школьный период был тем этапом в моей жизни, что больше других я старался скрыть, забыть, потому что это было время столкновения с другими детьми.
Все стало для меня слишком сложным. Я расскажу вам только о том случае, когда мне пришлось пойти в школу в колготках моей сестры, потому что у меня не было брюк, и все смеялись, даже учительница смеялась, а еще я помню, с какой гордостью маленького мужчины я отказался от обуви, которая социальная служба распределяла между нуждающимися семьями.
