Кольцо Событий. Книга 4. Истинный дракон | страница 2
Ведь боль была лишь одна — она так и не прожила всю жизнь с любимым, со своим антео. И не прожить опять она не может, не имеет права.
Знала, что, если вернется, то снова не будет помнить и знать так ясно. Ей придется пройти путь осознания себя, возвращения своего Дара, принятия и прощения. Но это забытье будет малой ценой за возможность снова быть с ним.
А тело внизу казалось теперь чужим, незнакомым, на него даже не хотелось смотреть. Она смотрела лишь на Рональда. Спокойно и собранно он совершал нужные движения. А потом застыл, вливая в нее жизнь, делясь своей. И снова звал ее, просил не уходить. Но вряд ли слышал ответы… Даже для сильнейшего телепата та грань, что отделяет жизнь от смерти, почти непреодолима. Но он делился и звал…
И стена, отделявшая ее от тела, начала таять.
Карина опять рванулась вниз. Стена исчезла, но вместо нее ощущалась какая-то масса, плотная, как масло. Она завязла в ней и не могла двигаться дальше. Волна досады залила ее…
Она так не хотела жить все последнее время. Да и ее эскапада к погибшей Земле похожа на завуалированное под самопожертвование самоубийство. А теперь — хочет. Хочет, как никогда. Потому что она нужна ему, потому что, если кто и оказался чудовищем во всей этой истории, то точно не он. Она рвется к нему из этого странного состояния и не может вернуться. Стыдно, как легко она разбрасывалась своей жизнью, не думая о том одиночестве, что вновь предстоит ему. Она просто не имеет на это права… Нельзя вновь оставлять ему эти одинокие века. И бесконечный космический холод.
Она могла бы сказать себе, что не хотела жить как раз из-за него. Но теперь, увидев всю картину, плохо понимала, как могла хотя бы на секунду поверить в его виновность.
Неожиданно она ощутила чье-то теплое присутствие. Хотела «оглянуться», но не могла. А этот кто-то взял ее теплыми ладонями за бесплотные плечи, наклонился к ее уху. На долю секунды мелькнул золотой отблеск — как будто огромные золотые крылья раскрылись, рассыпая вокруг сверкающие искры.
«Уже скоро, девочка, потерпи», — прозвучал голос невидимого. А ее залило светом и спокойствием.
…А дальше она с любовью смотрела в бледнеющее лицо любимого, слышала его просьбы вернуться и отвечала: я вернусь, я приду, потерпи… И знала, что если не его разум, то его душа слышит. Потом неведомым образом ощутила, как сердце в тонком теле на кушетке стало биться само, дыхание выровнялось. А густая масса, мешавшая приблизиться, растворилась, растаяла, уносимая неслышным, но таким живым биением человеческого сердца.