— Сию секунду уберите, я сказал!
Голос у него дрогнул, а я, отчаянно краснея, и словно нутром чуя слабину, еще интенсивнее затрясла купюрами.
Разумеется, это был его выбор. Купить мою книжку, я его не принуждала. Поэтому и деньги возвращать было сущей глупостью. Однако мне до слез хотелось оборвать все возможные связи с этим надменным мужчиной. А уж тем более после того, как он пару раз невзначай намекнул, что выбросил деньги на ветер.
— Заберите, — твердила я как заведенная, и для пущей важности, шлепнула ладонью с деньгами по столу. — Обещанный реферат вышлю сегодня вечером, а это, — ухватила я своего горячо любимого «Императора», — я заберу.
«И аривидерчи!» — едва сумела сдержать язвительное я.
— Мария, — строго начал аспирант, тоже ухватив книжонку, но дверь за моей спиной отворилась.
Похоже, мы говорили чересчур громко.
* * *
— Ян Викторович, что здесь, позвольте спросить, происходит?
От неожиданности я обернулась. Макар Ефремыч Завлинский, заведующий кафедрой истории, вполне еще живенький для своих лет старичок, не спеша вошел, все еще дыша морозом. Стекла его толстолинзных очков запотели и теперь мужчина забавно наклонял голову, чтобы разглядеть нас в щель между очками и лбом. Правда, кустистые брови в капельках от растаявшего инея значительно затрудняли сие действие.
— Здравствуйте, — сориентировалась я быстрее аспиранта.
Ян Викторович переступил с ноги на ногу, сперва мельком глянув на книжку, а затем и на все еще сжимаемые мной купюры. Я спешно опустила руку, но Макар Ефремыч уже протер линзы платком, и мой маневр не остался незамеченным.
— Уж не деньги ли это у вас там, юная леди?
Сдавать назад смысла нет. Мы влипли.
«Зав. наверняка решил, что я тут взятку за экзамен предлагаю!» — чуть не охнула я и потеснее прижала к бедру кулак с купюрами.
Я видела, как и без того большие глаза аспиранта сделались просто огромными. Видела, как мужчина сжал и разжал кулаки, словно готовился обороняться ценой своей жизни. На секунду, мне даже жаль его стало. Он ведь молодой еще совсем и, скорее всего, это была первая ступенька к его блистательной карьере.
А тут я с дурацкой книжкой и мечтами о писательстве. Нарисовалась, не сотрешь.
«Была бы Гудини, — скривилась я, — превратила бы деньги в белых голубей. Та еще была бы шутка!»
— Макар Ефремович, — вполне уверенно начал аспирант, — странно все выглядит, понимаю. Но все не так. Мария просто книги пишет…
— Пишу-пишу! — подхватила я, глянув на Бранова и едва уловимо кивнув, мол: «Поддержу! Вы только тон задайте».
