— Не врите!
— У Полякова замечательный повар – во Франции учился.
— Вот теперь похоже на правду. Рановато я даровала вам титул, князь! Бегать по домам евреев ради угощения… Вы б еще в трактир зашли![1]
— Позвольте я продолжу?
— Сделайте милость.
— Не успели мы сесть за стол, как прибыла ее императорское высочество Ольга Александровна с фрейлиной.
— Для чего?
— Вручить Елизавете Давидовне жалованную грамоту вашего императорского величества. Понимаю так, что по вашему поручению.
Молчание. Ага, угадал.
— Я продолжу. Застав меня с Ми… бароном у Поляковых, Ольга Александровна очень рассердилась.
— Отчего?
— До недавнего времени она считала Полякову своей соперницей. Когда я лежал в госпитале с дыркой в голове, эти две красавицы устроили скандал прямо у моей койки – да так, что мне пришлось разнимать. Ольга Александровна тогда пообещала Поляковой сослать ее в Сибирь.
— Возможно, стоило.
— Тогда кто бы помогал оперировать вас, государыня?
— Не пытайтесь разжалобить меня, князь! За оказанные услуги вы и ваши знакомые вознаграждены весьма щедро. Отвечайте по существу! Что сделала Ольга?
— Вручила Елизавете Давыдовне жалованную грамоту, после чего отвела меня в другую комнату, где нанесла легкие телесные повреждения, не приведшие, впрочем, к длительному расстройству здоровья.
— Что-о?!
— Схватила за ухо и стала его крутить. Было очень больно.
— Это еще не больно.
Звучит многообещающе…
— Ольга Александровна посчитала, что я приехал к Поляковым, чтобы повидаться с Лизой. Я сказал ей, что она заблуждается, и предложил убедиться лично. После чего Ольга Александровна приняла предложение Полякова разделить с ними трапезу.
— Боже! Моя дочь с евреем-ювелиром!
— У него замечательный повар. Графиня Адлерберг была в восторге. А Ольга Александровна сумела убедиться, что Полякова с благосклонностью принимает знаки внимания от барона Засса.
— А дальше?
— Я для нее пел.
— Князь – у еврея?
Какой сарказм в голосе! Из ее императорского величества вышел бы великолепный тролль. Выпустить бы ее на пространство Интернета…
— До танцев дело не дошло?
— Нет, государыня. После песен Ольга Александровна пожаловалась мне, что дом ее разрушен, ей негде преклонить голову, и попросила приютить. Как я мог отказать?
— Князь!!!
— Все было так, государыня! Клянусь!
Я перекрестился.
— А в постели вашей она как оказалась?
— Извините, государыня, но это личное дело.
— Все! Все, что касается наследницы трона Российской империи не является личным делом какого-то князя! Вам это понятно?
