. Их имена давали улицам, часть которых сохранили свое название и поныне. Задумайтесь! Россия, которая пострадала от терроризма и ведет с ним борьбу, бережно хранит память об убийцах. О них пишут книги и снимают фильмы. Это началось в царской России, продолжилось в СССР, а затем – после его распада. На хрена, спрашивается? Что полезного принесли эти типы русскому народу? Боль, страдание и смерть? Пусть же будут прокляты и забыты.
В здании корпуса мы поднялись в кабинет генерала. Один из жандармов занес в него саквояж Азефа, проверенный минером, и разложил его содержимое на столе. Брезгливо глянув на белье, Татищев повертел в руках пистолет, отложил его в сторону и взял лист веленевой бумаги.
— Вы были правы, Валериан Витольдович! — сказал, обернувшись ко мне. — Чек на сто тысяч фунтов стерлингов, выдан лондонским банком. Это ж какие деньжищи! Мне за всю жизнь не заработать. Да еще рубли, — он посмотрел на пачки в банковских упаковках. — Сколько здесь, считали? — спросил у жандарма.
— Нет еще, ваше превосходительство. Но на первый взгляд – около пятидесяти тысяч.
Татищев покачал головой.
— Несите улики в допросную! — велел жандарму. — Привяжите Азефа к стулу, как перед этим Савинкова. Мы с Валерианом Витольдовичем сейчас подойдем.
Жандарм поклонился, сгреб вещи в саквояж и вышел.
— Говорить с Азефом буду сам, — сказал мне генерал, сделав непреклонный вид.
— Как скажете, — поклонился я. — Но у меня будет просьба. Я буду изображать злого следователя, а вы – доброго.
— Хм! — он посмотрел на меня с интересом. — Где вы этому учились?
Читали-с.
— Секрет, — развел я руками…
По сравнению с Савинковым, Азеф оказался жиже, что, впрочем, и ожидалось. Поплыл он сразу. Замычал, закрутил головой, показывая горячее желание говорить, но я все равно довел его до мокрых штанов. Подскочивший по моему знаку жандарм сорвал тряпку с лица террориста.
— Ваше превосходительство! — заголосил Азеф. — Не нужно более! Я все скажу.
— Валериан Витольдович? — подошел Татищев.
— Еще один укольчик! — я сделал зверскую рожу.
— Ваше превосходительство! — завопил Азеф. — Умоляю! Убери от меня этого маниака!
— Валериан Витольдович, отойдите! — велел Татищев, но глаза его смеялись.
Я с деланной неохотой отступил на пару шагов. Азеф заговорил, выплевывая слова, как пули. Следователь едва успевал записывать. Время от времени Азеф бросал на меня испуганные взгляды, в эти мгновения я скалил зубы и показывал ему шильце, которое продолжал вертеть в пальцах. Азеф вбирал голову в плечи и начинал говорить еще быстрее. Наконец, он выдохся и умолк.
