Вьятт отхлебнул еще и кивнул, улыбаясь.
- Говорил ты это, - сказал он.
- Ходил я в космос с отличными парнями - хорошими, отличными ребятами, - настойчиво продолжал Купер, для выразительности покачивая трясущимся пальцем, - но ты получше их всех.
- Говори. А то я не в настроении, - Вьятт усмехнулся.
Куп, довольный, снова погрузился в кресло.
- Просто хочу, чтобы ты знал. Ты был отличным парнем.
- Ладно, - сказал Вьятт.
- Значит, тебя вышвырнули. _Меня_ оставили. _Тебя_ вышвырнули. Мозгов у них нет.
Вьятт откинулся назад, давая жидкости растечься и завладеть им и безболезненно отступая в мир спокойствия. Приятно было ощущать вокруг себя корабль, темный и пульсирующий, точно живое чрево. "Как чрево, - подумал он. - Судьба, точно в чреве".
- Послушай, - громко сказал Куп, поднимаясь с кресла. - А уйду-ка я с этой ракеты. Какого дьявола мне еще оставаться?
Вьятт поднял глаза, вздрогнул. Если уж Куп запьет... Он никогда не был чуть под мухой. Он заходил далеко и мог оказаться очень низко. Теперь Вьятт видел, что Куп глубоко уязвлен, что перемены значили для него много, гораздо больше, чем ожидал Вьятт. Вьятт был вождем команды, но ему редко приходило в голову, что он так нужен Купу. Никогда он над этим по-настоящему не задумывался. А теперь ему стало ясно, что Куп мог бы пасть совсем низко, останься он один. Если только этот новичок не стоит хоть чего-нибудь, если он не научится быстро, похоже. Куп скоро погибнет. Теперь отстранение от должности казалось еще более нелепым, но ради Купа Вьятт поспешно возразил:
- Брось, парень. Ты и на свалку попадешь вместе с этим кораблем. Ты даже смахиваешь на него: у тебя такой же лоснящийся красный нос.
Когда Куп угрюмо замолчал, Вьятт сказал мягко:
- Куп, спокойно. В полночь отбываем. Хочешь, чтобы я взлетел?
- Да, нет, - Куп резко повернулся, тряхнул головой. - Пошел к черту. Подыхай.
Он глубоко откинулся на сиденье, на изможденном лице отсвечивало зеленое сияние со щитка. Последующие его слова были печальными и трогательными для ушей Вьятта.
- Ну тебя к черту. Билли, - устало произнес Куп, - это не смешно.
Вьятт оставил его одного управлять кораблем при взлете. Спорить было незачем. Куп пьян, мозг его недосягаем.
В полночь корабль встал на дыбы, раскачался и прыгнул в небо. Вьятт легонько оперся о перила возле входного люка и наблюдал, как уходят ночные огни и пышно расцветают звезды. За несколько секунд мимо проплыли последние облака, и корабль оказался в долгой открытой ночи, и миллиарды крошечных точек, мерцая голубым, красным и серебряным, снова загорелись могучим огнем, который был для Вьятта всей реальностью, всем, что когда-либо означало жизнь. Он стоял так, в ослепительном сверкании и черноте, как всегда ожидая чуда, чтобы неизмеримая одинокая красота превратилась в обыденность: спустилась бы и стала приятной.
