— Это хорошее место. Я бываю тут часто с друзьями. Поэтому я сразу порекомендовал Маттео это место. Unluogoaccogliente[1]. И близко от вашего отеля.
Чех удивленно взглянул на Уршулу. Та сразу опустила глаза и чуть заметно склонила голову. Уголок рта слегка дрогнул, ну что поделаешь.
Все это не укрылось от итальянца.
— О, нет-нет! Милая девушка не должна переживать! Маттео замечательный человек! Он такой трудоголик и слегка рассеянный, вот и обратился ко мне. Если хотите, позвоните ему, он и сейчас на работе, не успел вернуться в Рим, и сразу в бюро.
— А он в Риме работает? — в словах Уршулы прозвучала неприкрытая заинтересованность. Она даже наклонилась над столом, желая услышать откровения Рикардо о своем друге как можно быстрее.
Но итальянец вдруг решил переменить тему. Интересно, что он не скинул свое длинное пальто и, казалось, ему совсем не жарко в нагретом помещении. Его вообще не интересовала окружающая обстановка. Не обратил внимания он и на меню. И все же кое-что его интересовало.
— А ваша подруга задерживается? Она придет?
Уршула разочарованно вернулась на место и покрутила в руке бокал. Пена на пиве давно осела, да и сам напиток теперь мог только огорчить.
— Не знаю. У нее встреча.
Итальянец нахмурился. Почему-то ему не понравилась эта новость. Он кинул взгляд в сторону бара, но оттуда никто не торопился подойти к столу. Почему-то после этого он сосредоточил свой взгляд на кружке в руках у девушки.
“Он совсем не обращает на меня внимания”. Эта мысль на самых задворках сознания вызвала у Милана тревогу. “Что за странный тип!”
— Рикардо, а что вы делаете здесь, в Варшаве? Чем занимаетесь?
По лицу Уршулы пробежала гримаска, она наклонилась и сделала глоток пива. Вкус напитка, прямо скажем, не способствовал улучшению ее настроения, и она отодвинула бокал в сторону с явным отвращением.
— Я здесь представляю интересы нашего ордена. Живу, работаю, готовлю доклады в Рим. Выполняю разные поручения.
— Вы монах? И Маттео тоже? — Уля все время пыталась перевести разговор на интересующую ее тему.
— О, нет. Конечно, нет. Это могло бы помешать моей работе. Монахи занимаются другими делами. А я был бы лишен возможности общения с такой прекрасной пани.
Девушка невольно улыбнулась и окинула итальянца быстрым взглядом. Да, он совсем не походил на монаха. Физически крепкий — это было самое лучшее определение. Причем, не такой, как это принято было считать сейчас, скорее, такой, в духе Шварценеггера. Огромный. И лицо еще с резкими чертами, скуластое. Какое-то не итальянское. Скорее, он был похож на немца. Но волосы черные, и с этим цветом могла поспорить только чернота глаз. Внимательных и каких-то насмешливых.
