Этого худосочного паренька с пронзительно синими глазами взяли на временную работу осветителем. Понятное дело, в цирке он отирался с утра до вечера. А кто бы не отирался? Я его видела и на конюшне, играющим с конюхом Серегой в секу, и в курилке за форгангом, где он регулярно менял песок в противопожарной бочке, и помогающим девочкам, служащим Алдоны, носить воду для купания собак. Безотказный этот Толик был везде. И все время ел, потому что сердобольные цирковые дамы и девицы наперебой совали ему то бутербродик, то куриную ногу, то оладушек. Не раз кормила Толика и Бакирева, в которой его худенькие плечики и тоненькие ручки разбудили, видимо, давно усыпленные тяжкой пахотой и усилиями воли материнские инстинкты. Приглашала к себе в вагончик и потчевала всяко, еще и с собой увесистые свертки давала.
– Ритка, что я вижу? Ты жаришь котлеты? А как же презрение к готовке? – орет на весь цирковой городок проходящая мимо открытой двери вагончика Фиры Моисеевны, где Бакирева арендовала электрическую плитку, иллюзионистка Леночка. И острая на язык, взрослая и довольно циничная Рита смущается и невнятно лепечет про «надо подкормить пацанчика, очень уж худой, в чем душа держится». Цирковой народ отнесся с пониманием – улыбались, но и умилялись.
Но из захудалого щенка дворняги никак не вырастить гордого ирландского волкодава. И оно бабахнуло.
Регулярно столуясь у Риты и чуть ли не живя в ее вагончике, «пацанчик», конечно же, однажды заприметил в небрежно задвинутом ящике кофра валяющиеся без присмотра сокровища. Очевидно, эта картина помутила разум несчастного заморыша, потому что задумал он кражу. Самое время – наши гастроли в том городе заканчивались, срок его работы в цирке, соответственно, тоже подходил к концу. Толян решил одним махом поправить материальное положение, пожертвовав даже своей месячной зарплатой ассистента осветителя, которую должны были выплатить после закрытия. Оно и понятно: в кофре Риты безнадзорно валялись многие и многие сотни его зарплат в золотом и бриллиантовом эквиваленте.
Он позвонил шапитмейстеру, сказал, что приболел, денек отлежится дома. И точно когда Рита с партнерами ушла разогреваться перед выходом на манеж, – а уходили они всегда в одно и то же время, которое легко было отследить по музыке из предыдущих номеров: заиграл оркестр «Марш энтузиастов», значит, Рита сейчас уйдет и десять минут будет разминаться, а потом еще восемь минут работать номер, времени масса, – Толя материализовался из воздуха за ее вагончиком, пробравшись в дырку, которую, как потом выяснилось, сам же и сделал в заборе, подпилив болгаркой железные пруты в одной из секций. Проскользнул в незапертую дверь и через минуту вышел, махом решив, как ему казалось, все свои материальные проблемы на многие годы вперед.
