"У нас так танцуют!" - казалось, говорила Катя, оглядывая подруг. Она постояла немного, вытирая платком лицо, и вышла во двор. Над селом висело темное небо. Лишь кое-где поблескивали звезды. Под ногами поскрипывал снег. Катя оперлась локтями на верхнюю жердь ворот, вздохнула. Опять вспомнила родные места, Даниловку, Ивана...
"Что он сейчас делает?" - подумала она и, передернув плечами от холода, вернулась назад. С крыльца увидела в сенцах малиновый огонек папиросы. Придерживаясь за косяк, переступила порог.
- Катя, простудитесь,- из темноты сказал Васильев.
- Ничего.
В ту же минуту почувствовала, как рука Васильева легла ей на плечо.
- Не дури, Матвей...
- Катя... - горячо зашептал он. - Да знаешь...
- И не стыдно?
Что-то бормоча, Васильев привлек ее к себе.
- Я сказала...
Он поцеловал ее раз, другой. Вырываясь, Катя почувствовала, что Васильев держит ее, как в клещах. Она перестала вырываться, а потом неожиданно присела и сразу вдруг освободилась. Кто-то выходил из хаты. Свет упал в сенцы. Катя ударила Васильева по лицу.
- Кому перепало? - Степанов оглядывался с порога в сенцы. - Тебе, Матвей?
Летчики и оружейницы тоже вышли. Катя вбежала в хату, оделась и подалась на аэродром. Где-то на полпути ее догнал Степанов.
- Катя, извини!
Она удивилась, не зная, что ему сказать.
- Он такой у нас, знаешь... Извини...
- Жалко, что такой славный вечер испортил, - Катя остановилась на краю аэродрома. - Спасибо, Алексей Алексеевич. Не стойте, идите, а то Леля обидится.
- Леля... Она какая-то...
- Что вы? Не выдумывайте. Спешите в Кулики. Она вас ждет.
Степанов ничего не ответил.
6
Как только Вихаленя показался на пороге палаты, Кривохиж бросился к нему.
- Сто лет не виделись.
- Скажешь!
- Думал, все забыли про меня.
- Сам знаешь, как легко вырваться из полка.
Вихаленя чувствовал себя неловко: обещал приехать раньше, а не сдержал слово. Раздевшись, кинул шинель на спинку койки, огляделся.
- Так и лежал один в палате?
- Да... Тоска страшенная. Однако и передумал...
- Это неплохо. А ну, погляди на меня. Что ж, хорошо! Lege artis - как говорили во времена Аристотеля.
Лицо Кривохижа уже очистилось. На шее, ниже того места, где застегиваются ларинги шлемофона, виднелся рубец. Вихаленя дотронулся до него.
- Не болит, - сказал Кривохиж.
- Это и хорошо.
- Совсем хорошо, доктор!
- Не спеши хвалиться,- сказал Вихаленя.- Снимай рубаху. Посмотрим.
Сам Вихаленя мог и не приезжать сюда. Отправил бы адъютанта Пшеничкина, и тот бы привез Кривохижа. Однако приехал сам, чтобы здесь же, на месте, решить, сможет ли летчик успешно воевать в дальнейшем после физической и моральной травмы или ему требуется еще дополнительное госпитальное лечение. А может, даже придется списывать в легкомоторную авиацию.
