Сегодня же Пищиков стоял на КП и думал, что же такое с ним, Пищиковым, случилось, что не хотелось ему показываться на глаза Дичковскому.
- Товарищ подполковник,- сказал оперативный дежурный.- Генерал прилетел. Разрешите мне или сами пойдете встречать?
- А-а... - протянул Пищиков.- Сам пойду. Сам.
Встретив генерала на краю взлетной полосы, которая от мороза просто звенела под ногами, доложил, чем занимался полк. Ничего не утаил, рассказал обо всем. И подробно.
Дичковский был хмурым. Видно было, что он устал. Только светлые глаза теплились участием.
Генерал не собирался никого наказывать за сбитый над Даниловкой Кривохижев самолет. Просто залетел на несколько минут: хотел повидаться с командиром полка. Если не подбодрить, то хоть молча постоять с ним. Когда же услыхал, что звено Степанова в последнем вылете сбило три немецких самолета, развел руками.
- Пищиков, я этого не знал, когда был в штабе армии.
- Не успели послать донесение.
- Вот это командир звена! - сказал генерал.- В полдень своего ведомого потерял, а тут, пожалуйста, три самолета сбил!
- Война, товарищ генерал...
- И на войне не каждому так везет, как твоему Степанову. Человек истребителем родился. Вот что! - Дичковский оглянулся.- После этого напрасно Михаль меня вызывал.
Командиры корпусов, дивизий, полков, за глаза называли Михалем командующего армии. Это был заслуженный в авиации человек, известный в свое время личными рекордами и беспосадочными полетами на дальние расстояния. Однако бывалые боевые командиры весьма снисходительно выслушивали его рассуждения по новейшей тактике истребительной авиации, понимая, что даже теперь, в сорок четвертом, он живет довоенными представлениями.
- Рассказывал он мне о действиях истребительной авиации союзников в Африке. Как будто я не читал бюллетеня. Потом уже заговорил о Кривохиже. Допытывался, кто поднял Степанова в воздух. Я все взял на себя.
- Напрасно.
- Если бы знал, что ты дал разрешение Степанову, наверное, вызвал бы к себе.
- А пусть бы вызвал. Интересно было бы поговорить.
- Да-а? Если хочется - могу устроить встречу,- оживился генерал.- Идем на КП...
Дичковский был высокого роста, плечистый. В рыжих унтах, аккуратном черном меховом костюме. Ходил размеренно, твердо.
- Говорят, у Михаля рысаки завелись. Гарцует каждый день... - осторожно спросил Пищиков.
- Да. Сам видел. Два. Породистые...
- Почему два?
- А это уж... Летел к тебе и сам об этом думал. На своем веку, слава богу, много видел всяких одержимых людей. И у нас, и за границей... Разных видел. Но чтобы летчик занимался конным спортом... Да где? На фронте? Откуда все это? Сам рабочий, батька рабочий... Не завидую командарму, если об этом узнает Сталин...
