– Ух ты... – только успел выдохнуть Перхуша, теряя свалившуюся с головы шапку и налетая грудью на правило.
С носа доктора слетело пенсне, замоталось на шнурке. Он сразу поймал его и надел. Самокат стоял на обочине, накренившись на правый бок.
– Засади тебя... – Перхуша слез, потирая грудь, обошел самокат, присел, заглядывая под него.
– Чего там? – спросил доктор, не вылезая изпод полости.
– Напоролися на чтой-то... – Перхуша сошел вправо с дороги и сразу провалился в снег, заворочался, кряхтя, полез под самокат.
Доктор ждал, сидя в накренившемся самокате. Наконец показалась голова Перхуши:
– Щас...
Он откинул успевшую покрыться снегом рогожу, потянул вожжи назад, не садясь на свое место:
– А ну, а ну, а ну...
Лошадки, отфыркиваясь, стали пятиться. Но самокат лишь дергался на месте.
– Дай-ка я сойду... – Доктор отстегнул медвежью полость, слез.
– А ну, а ну, а ну! – Перхуша уперся в самокат, помогая лошадям пятиться.
Самокат дернулся назад, дернулся еще, съехал с гиблого места и встал поперек дороги. Перхуша обежал его спереди, присел на корточки. Подошел и доктор в своем длинном пихоре. Нос правого полоза был расколот.
– Вот оно, засади тебя... Тьфу! – плюнул Перхуша.
– Треснула? – пригляделся доктор, наклоняясь.
– Ракололася, – обидно чомкнул губами Перхуша.
– На что ж такое мы налетели? – поискал глазами доктор спереди самоката.
Там был только взрыхленный снег, на который падал хлопьями снег новый. Перхуша принялся на этом месте разгребать снег валенком, вдруг пнул что-то твердое, оно выскользнуло из снежной мешанины. Возница и седок склонились, силясь разглядеть это, но толком не увидели ничего. Доктор протер пенсне, надел снова и вдруг увидел:
– Mein Gott... – Он осторожно протянул руку вниз.
Рука коснулась гладкого, твердого и прозрачного. Перхуша встал на четвереньки, чтобы разглядеть. В снегу еле виднелась прозрачная пирамида размером с Перхушину шапку. Седок и возница ощупали ее. Она была из твердого прозрачного, похожего на стекло, материала. Поземка крутила снежные хлопья вокруг идеально ровных граней пирамиды. Доктор ткнул ее – пирамида легко скользнула в сторону. Он взял ее в руки, выпрямился. Пирамида была чрезвычайно легкой, можно сказать – совсем ничего не весила. Доктор вертел ее в руках:
– Черт знает что...
Перхуша приглядывался, отирая с бровей налипающий снег:
– Чаво ж это?
– Пирамида, – наморщил нос доктор. – Твердая, как сталь.
– На нее напоролися? – чмокал Перхуша.
