Вроде бы обстановка должна изображать достаток, а выходило что-то иное – было очень похоже на декорацию к приключенческому фильму – жилым «духом» не пахло. Не уверен, что здесь вообще жили подолгу. Вполне возможно, работали «посменно» – то Панас прикидывался щирым хохлом, то еще кто-то. По очереди.
На кухне стоял большой деревянный стол, выскобленный дожелта. Тут же, около печки, суетилась дородная тетка с жирным, обрюзгшим лицом. А уж когда она заулыбалась, смежая глазки в щелки, меня чуть не стошнило.
– Дра-атуйте! – пропела она. – Ой, та вы ж сидайте!
Толстуха мигом вытащила здоровенный чугунок и наложила в миски аппетитного варева из картошки, овощей и даже со следами мяса. Отрезала пару ломтей серого хлеба, да и уплыла по делам.
– Ну, раз такое дело… – Панас хлопнул в ладоши и крепко их потер.
Достав заветный кувшинчик, он щедро плеснул по чаркам, не забыв и себя.
– Ну, будем здоровы, – поднял он свой «бокал», – и чтоб войне конец!
Разумеется, пить при нас он не стал – подхватив свой сосуд, вышел из кухни, громко окликая какого-то Мыколу.
Мы переглянулись и быстренько опорожнили наши чарки, выплеснув их содержимое в помойное ведро. А вот угощение умяли.
Когда Панас вернулся, я уловил его внимательный взгляд – и ответил сонным морганием.
– Дякую, дядьку, – промычал я. – Ох, спаты хочу – не могу…
– Развезло с непривычки, – с трудом выговорил Валуев. – Вроде ж и градус небольшой, а поди ж ты… Отвыкли! Хе-хе…
С отвисшей челюстью и текущей изо рта слюной, с бессмысленными глазами сержант походил на алкаша. Чудилось, еще чуть-чуть и он рухнет лицом в стол. Вот ведь – умеет «бутафорить» боец особого назначения!
– Так а чего ж? – засуетился Панас. – Ложитесь, отдохните! Не люди мы, что ли? Перин не обещаю, хо-хо, но выспитесь как полагается. Пойдемте!
С великим трудом оторвавшись от лавки, мы, преувеличенно играя опоенных и поддерживая друг друга, вышли из дома и под руководством «хозяина хутора» зашли в пустую конюшню. Здесь было относительно чисто, хотя и попахивало лошадиным навозом. Вдоль стены, на длинной куче сена, валялись целые стопки серых солдатских одеял (не удивлюсь, что западенцы натащили их из брошенных казарм). Тут мы и упали, изобразив окончательно утративших связь с реальностью. Валуев немедленно огласил помещение негромким «Х-р-р… П-ф-ф!», а я, сонно моргая, свернулся калачиком. Сквозь ресницы я видел Панаса – улыбка злобного торжества исказила его рожу, задирая усы. Он на цыпочках покинул конюшню, и створка двери медленно закрылась. Лязгнул наружный засов.
