Стажер диверсионной группы | страница 57
Тропинка привела нас прямо к хутору. При свете клонящегося к закату солнца было видно – Врадиевка процветала.
Хутор стоял посреди обширного луга, на небольшой возвышенности. Белый хозяйский дом был выстроен буквой «Г» и смыкался с длинной конюшней, образуя литеру «П». Высокий забор с воротами замыкал ее в четырехугольник. К северу от «центральной усадьбы» располагались коровники, свинарники, курятники, амбары и так далее. Целый колхоз.
Коровы паслись на огороженном участке, да и вообще вся земля вокруг хутора распахана и засеяна. Поля уже были убраны, только тыквы спело желтели на грядках да куры расхаживали по стерне, выклевывая зернышки. Мычание, кудахтанье, визг и блеянье расходились вокруг. А вот лая собачьего слышно не было – это хорошо. Видать, от собачек отказались, чтобы окруженцев не отпугивать.
Ерке подробно, насколько мог, рассказал про внутреннее устройство объекта нападения. Хуршед, быстро осмотревшись, отправился на другую сторону поляны, сообщив, что там залезет на дерево и весь хутор будет у него как на ладони.
– Пошли, – скомандовал Валуев, когда Альбиков достиг нужной точки.
И мы неторопливо, как бы испуганно оглядываясь на каждом шагу, направились к воротам. Одна из створок была гостеприимно открыта, и нам навстречу вышел кряжистый мужик в вышиванке, шароварах, с длинными висячими усами и большим бесформенным носом. Маленькие хитренькие глазки весело синели из-под лохматых бровей. На голове «образцового пейзанина» красовался соломенный брыль. В целом данный персонаж напоминал классическую карикатуру на украинца, а не живого человека.
– День добрый, товарищи красноармейцы! До наших выбираетесь? – спросил он по-русски с каким-то неприятным акцентом.
– Ага, дядьку, – с готовностью согласился я. – Не приютите ли на ночь? А? Нам бы хоть до утра поспать…
Валуев уныло закивал – да, дескать, устали – сил нет.
– Конечно, конечно! – засуетился дядька. – Проходите! Как своим-то не помочь? Поможем! Меня Панасом звать, я тут верчусь, кручусь… Красной Армии завсегда помогал, и теперь тех, кто из окружения выходит, прячу от немцев… А как же? Надо, надо…
Панас провел нас в дом, где было душно и воняло нафталином. Видать, тряпья в сундуках было довольно.
«Хата» не поражала роскошью, да и обычного порядку заметно не было. Зато хламу вдоволь – пара громоздких черных комодов, похожих на гробы для бегемотов, и даже гардероб с мутным зеркалом, дорожки, плетенные из лоскутков, венские стулья…