— В вашей книге изменилось имя женщины, которая преподаёт музыку твоей племяннице.
— Клара Фонсека, да, стала Ринальди.
— Значит, кто угодно, не носящий родового имени и не принадлежащий по крови к семье, но имеющий для неё важное значение, в эту книгу попадает?
— Да… Постой, ты хочешь сказать, что какую-то из семейных книг могли похитить из-за упоминания в ней Пьер-Антонио Кватрокки?
Довертон кивнул.
— Или, например, его отца. От которого какое-то обязательство перешло к сыну.
— Интересно… но установить это без книги мы не можем. Или можем? Слушай, мне нужно поговорить с мессере Лоренцо! — Винченцо встал. — Синьора Изабелла, ваша кухня и ваша граппа были прекрасны, спасибо! Джек, я жду тебя дома, пока попробую задать вопрос деду!
И он исчез, только входная дверь хлопнула. Хозяйка задвинула солидный засов, прошла к стойке и вернулась с новой бутылкой; жидкость в ней отливала старым золотом и плескалась тяжело, лениво.
— Этого много не налью, — сразу предупредила Изабелла. — По рюмочке, и хватит, слишком крепко.
— Настойка? — со знанием дела поинтересовался Паоло.
— Выдержанная виноградная на айве, почти шестьдесят градусов! Бочонок заложили в тот год, когда мы с Рико поженились. Признаться, я её оставляла до тридцатилетия нашей свадьбы, ну, да ладно. Salute!
После первого глотка все помолчали.
— Однако! — наконец отмер Довертон. — Если вот такой же была ваша семейная жизнь, то я вам завидую!
Рико хохотнул и ласково похлопал жену по руке. Та ответила улыбкой и повернулась к гостям:
— Я сама не знаю, откуда взялась Брида, — сказала она серьёзно. — Но узнаю. Моя свояченица вышла замуж за кузена соседа семьи Кватрокки, так что завтра я к ней наведаюсь. Только как вам потом это передать, мессере Джованни? Неловко мне идти в Каза Арригони…
— Расскажешь мне, Белла, — махнул рукой отец Паоло. — Уж в собор ты всяко можешь наведаться, хоть под рукой Единого и не идёшь.
Когда они вышли из таверны, Джон вздохнул и сказал:
— Знаешь, чем больше я узнаю о Пьер-Антонио Кватрокки, тем меньше он мне нравится. Мутный… даже нет, многослойный, как кочан капусты, снимаешь лист, а под ним два новых.
— Можно подумать, ты хоть раз в жизни держал в руках кочан, — фыркнул Паоло.
— Не поверишь — я как-то больше месяца торчал в одной деревеньке, где поселился подозреваемый в кровавых ритуалах маг. Изображал я приехавшего на побывку внука одной старушки. Так в её огороде чем только не занимался, чтобы легенду не разрушить, и полол, и поливал, и червяков с треклятой капусты собирал…
