— Ну, кто там знает, фонарь в её спальне никто не зажигал. Конечно, мессере Лучано давно вдовеет, лет двадцать уже, и Мария тогда была вполне в самом соку. Но синьорой Понтедра она не стала. А теперь уж что…
— Давай тогда так, — приняла я решение. — Наверняка же ты кого-то знаешь из этой семьи?
— Конечно, — кивнула Франка.
— Разузнай, что там и как, куда весы склоняются. А я пока прикину, что можно предложить для такого случая. Кстати, Джемма, а кто жених, известно?
— Нет, синьора, никто не знает!
— Тогда вопрос откладываем и вернёмся к нему во вторник!
— Кстати, — вспомнила вдруг Франка. — Я же добыла нам бричку!
Дверь башни Фортиджи распахнулась практически в ту же минуту, когда Винченцо прикоснулся к дверному молотку. В дверном проёме стоял высокий и поджарый молодой человек, загорелый настолько, что, если бы не черты лица, его можно было бы принять за чернокожего.
— О! — сказал он с некоторым изумлением. — Арригони! А я-то думал, это Леворукий пришёл.
— Как видишь, нет.
Показалось Джону, или в голосе Винченцо и в самом деле прозвучала некоторая неловкость? Тем временем молодой человек сделал шаг назад и с шутовским поклоном провозгласил:
— Милости просим, мессере!
Внутри башни было прохладно и темно после жаркого полуденного солнца. Ничего, кроме одинокой вешалки, на первом этаже не было; хозяин начал быстро подниматься по винтовой лестнице, продолжая неумолчно говорить:
— Конечно, нанять Марио-Леворукого было не самой хорошей идеей, но очень уж хотелось, чтобы кто-нибудь ходил на рынок и варил мне кофе по утрам. Да, и посуда! Я терпеть не могу мыть посуду, а бытовая магия мне никогда не подчинялась, обидно, да? Земля и вода вообще не самое удобное сочетание стихий, а ещё оно сильно ограничивает возможности…
Ступени вились вокруг массивного деревянного столба, вдоль стены в качестве перил сквозь металлические кольца протянули толстый канат. Лестница, кажется, была бесконечной, голос Уго звенел, не переставая, и Довертон даже обалдел слегка, когда всё закончилось и они вывалились в залитую солнцем комнату. Большая, восьмиугольная, она занимала весь второй этаж и, судя по всему, служила кабинетом и гостиной. Для обозначения первой функции здесь находился солидный письменный стол с поверхностью, крытой зеленой кожей; вторую представляли несколько кресел, сдвинутых к камину. На эти кресла и показал хозяин, сказав:
— Прошу вас, присаживайтесь. Кофе не предлагаю, потому что Марио так и не явился сегодня. Но могу открыть бутылку «Верначчи»…
