— Всё верно, — согласился он. — Всё так, вот только практически невозможно для мага-медика стать просто обычным врачом. Он по-другому видит.
— Ладно, — согласилась я. — Так и что стало с этим бывшим целителем?
— У него появилась способность к музыке, вернее, к пению. И он научился этим пением исцелять. Правда, потом, после исцеления, недели две хрипит и вообще говорить не может, но это уже издержки.
— То есть, новые способности должны быть более или менее в той же сфере, что и старые? А у меня как-то совсем не так получилось…
— Ну, хорошо, так ты расскажи мне, дорогая, какие же таланты ты в себе обнаружила?
Я вздохнула и начала излагать. Рассказала о неудаче в «Кантине деи Сапори», о встрече с мессере Руджиери, о его необыкновенной трости и кинжале Пацци… Только о Винченцо Арригони умолчала, это совсем не то, о чём стоит уведомлять любящего дедушку. И так видно было, что его расстроил мой провал в качестве шеф-повара, и почему-то особо привело в недовольство упоминание фамилии Руджиери. Когда я замолчала, Риэль взял меня за руку:
— Ты очень огорчена?
— Да нет, — я пожала плечами. — Вот «Олений рог» мне всегда был дорог, а здесь… ну, не вышло, обидно, но не катастрофа.
— Понимаю. Конечно, я бы предпочёл не знакомить тебя с Руджиери, но уж что сложилось, то сложилось. Скажи, как ты сама видишь ближайшее будущее?
— Наверное, мне надо учиться. — сказала я со вздохом. — Полученный дар вроде бы безопасен, это не огонь и не магия крови, но надо уметь им владеть. Только я не очень представляю себе, где такому учат?
Риэль усмехнулся:
— Вот это как раз проще всего. Ты ведь не очень хочешь отправляться надолго в Серебряный лес? — Я покрутила головой. — Ну, вот… В здешнем университете преподаёт мой старинный друг… подруга, и занимается она аурами. Изучением самих аур, попытками воздействия на них, чтением, словом, всем, что с этим связано.
— Ты считаешь, что прочтение истории вещи — это работа с аурой? Вроде бы считается, что у неодушевлённых предметов её нет…
— Вот и узнаешь.
Я возвращалась со встречи в задумчивости. Нет, умом-то я понимала, что никакой дар ничего не будет стоить без огранки. Неогранённый алмаз выглядит невзрачным грязноватым камушком, лишь глаз опытного ювелира может понять, получится ли из него сияющий бриллиант или алмазный порошок для инструмента. Дед плохого не посоветует, и значит, у меня будет хороший учитель. Но, Тьма побери, я так привыкла к свободе! Мне казалось, довольно будет пару недель потренироваться, почитать учебники и справочники, чтобы овладеть новыми способностями. Ну, ладно. Не пару недель, а месяц. Хорошо, два!
