Г а н я. Еще не выдали, не было у них. Завтра зайду получу. А то еще шел я как-то по Жуковской улице, вижу — дым, пожар. Маленький деревянный домик так и пылает. А со всех сторон к нему мчатся пожарные части: Загородная, Железнодорожная, Кривоколенная… В окне четвертого этажа вся в пламени женщина…
Я с и к. Ты же говорил, что домик маленький, деревянный…
Г а н я. А четыре этажа — это что, большой, по-твоему? Теперь по шестнадцать этажей строят. Она зовет на помощь. Пожарники лестницы устанавливают. А она хочет прыгать вниз. «Разобьешься!» — ей кричат. Тут я хватаюсь за водосточную трубу, спасаю женщину, имени своего не говорю и скрываюсь в толпе. Меня ищут, а меня нет.
Я с и к. Ну, и…
Г а н я. Так и не нашли.
Я с и к. Почему же ты не заявился?
Г а н я. Что я, трепач, чтоб в таком героизме сознаваться? Пусть ищут.
Я с и к. Я б сознался.
Г а н я. Ты еще маленький. А у меня и так две медали за спасение утопающих есть. Я их не ношу.
Я с и к. А ты… не врешь, Ганька?
Г а н я. Не ношу я эти медали!
Я с и к. Нет, про все. Про женщину, про утопающих.
Г а н я. Ну да, только у меня и дел сидеть тут с тобой и врать! Это они в школе думают — раз уроков не сделал, ты и не человек. Уроки! Если б они знали, какие я ежедневно героизмы совершаю! Кто? Ганька! Рыжий такой? Не рыжий, а русый.
Я с и к. А сегодня ты какой героизм совершил?
Г а н я. Сегодня еще не успел. Думаешь, это так легко. Ребенок! Ходил по улицам, смотрел. Хотел старуху через площадь перевести — нет старухи, кошелек ходил искал, чтоб отдать владельцу, — никто не теряет. В трамвай сел, сейчас, думаю, карманника поймаю, в милицию поведу, — нету карманников. Ничего подходящего лету, проявить себя невозможно. А мне надо, Ясик, ой как надо проявить себя! Был бы сейчас перелет через полюс — в крыло бы спрятался, зайцем бы пролетел. Меня исключают, педагогический совет, а меня нет. «Кто за то, чтоб исключить Семушкина? Поднимите… что? Руки!» Вдруг врывается Коля — комсорг. Красный весь. «Стойте!» — кричит. «Не голосуйте! — кричит. — Он герой! Он сейчас уже над проливом Лаперуза пролетает!» Тут весь педагогический совет краснеет, директор бледный, у всех руки опускаются.
Я с и к. А ты им радиограмму давай!
Г а н я. Да! Прощаю вас, жалкие люди…
Я с и к. Хорошо бы тебе полететь!
Г а н я. Самое время.
Я с и к. А если тебе вдруг открыться, что ты женщину из пожара спас?
Г а н я. Не поверят.
Я с и к. Она тебя узнает.
Г а н я. Темно было.
Я с и к. Сейчас на реке ледоход пошел. Может, ты бы там кого-нибудь спас?
