Петр Игнатьевич надел шапку и вышел из учительской, остальные потупились и замолчали.
— Кто еще желает сказать? — спросила Агния Петровна.
После продолжительной паузы решительно поднялся Лысиков:
— Позвольте мне.
— Пожалуйста, Яков Фомич.
Говорил он вычурно, бессвязно и то, что всем хорошо известно. Женя чувствовала, что старается он ради нее. В последние дни изводил ее своим вниманием, любезностью, записками, в которых предлагал пойти то за виноградом, то за орехами, то просто прогуляться в тайгу. И сейчас она готова была последовать примеру Петра Игнатьевича, но оратор наконец закончил свою речь и сел, победоносно взглянув на девушку.
Агния Петровна стала обобщать и делать выводы. Все они оказывались повторением прописных истин, и она делала их без всякого воодушевления, а про себя думала: «Не то, не то... Нужно в сущности одно — хорошо работать, воспитывать трудолюбие. Воспитаем любовь к труду — все воспитаем: и сознательную дисциплину, и патриотизм, и волю: а не будет трудолюбия — ничего не будет. Труд — наше зеркало. Вот и надо, чтобы зеркало не укоряло. Не удалось совещание... Вот и старая, и опытная, а оркестр свой не настроила... А в нем должны звучать и старые и молодые голоса. Молодежь несет драгоценные качества: жар души, желание работать, душевную близость к детям, отсутствие рутины. Надо давать этому простор. У старых — мудрость, дальновидность. Вот и надо бы из всего этого создавать в коллективе свой надежный сплав. А как? Не научилась...»
Когда выходили из школы, Лысиков шепнул Жене:
— Завтра выходной — пойдем за виноградом! Буду ждать у дорожки. Сейчас в лесу благодать...
Женя вздрогнула... Какой-то дикий зверь стучится в ее светлицу, и она не может не слушать этого стука. Ее горячая готовность помочь Петру Игнатьевичу, как птица, улетела куда-то в сторону, а в оконце светлицы глядела хитренькая физиономия Лысикова, тянулись волосатые веснушчатые руки... «Надо рассказать жене, пусть она заставит его отвязаться... Неужели так можно жить? А к Петру Игнатьевичу пойду завтра с утра...»
/
* * *
На другой день Лысиков прошел перед окнами Жениной квартиры. В его руках были те же два ведра, и одно из них, не без умысла хозяина, упало и подкатилось к самому окну.
Женя торопливо оделась и догнала Лысикова.
— Яков Фомич, я иду к вашей жене и расскажу ей, как вы ее не уважаете, какой вы нехороший человек...
— А что плохого в том, что ты мне нравишься? Не выходишь из головы. Ты посмотри, какой сегодня день! Что плохого, если мы пройдем по тайге, посидим у костра? В моей жизни нет и не было поэзии, а я хочу... Я даже стихи стал писать. Хотите почитать?
