Она подошла к нему первая и похвалила:
— Превосходно, Колесов. Слушала вас внимательно, хотя вы меня и не замечали. Превосходно!
Теперь независимо от того, первыми или вторыми были ее уроки, она регулярно присутствовала на его лекциях, а затем они вместе не спеша возвращались домой.
— Колесов, — сказала она однажды, — не понимаю, как вы, с вашим умом, вкусом и блеском, очутились в этой дыре?.. Вам нужно было в аспирантуру. Вы — готовый кандидат наук. Вы уже сейчас могли бы украсить кафедру в любом институте.
Она взяла Колесова под руку.
— Я записала несколько ваших выражений. Блестяще! Бесподобно! Самобытно! А здесь вы — на положении школяра у этой выжиги, Веры Андреевны. А как она вмешивалась в мою личную жизнь! «Одевайтесь скромнее», «Не красьте ногти», «Не красьте губы!», «Не душитесь!». А по-моему, лучше быть красивой, чем некрасивой, лучше хорошо пахнуть, чем дурно, и все равно где, дома или на уроке. Как вы думаете? Я очень высоко ценю ваше мнение.
У Колесова для лести душа была открыта:
— Я не оставил мысли об аспирантуре. Когда ехал сюда, я ставил перед собою задачу — заняться фольклором. Здесь такое смешение народов, материал богатейший...
Колесов хотел рассказать о своих наблюдениях над языком местного населения, по Березовская переменила разговор:
— С каким бы наслаждением выпила сейчас чашку шоколада. Запасаешь на зиму картошку, овощи, питаешься, как кролик, и ничего вкусненького...
— У меня есть шоколад и сгущенное молоко! Подождите минутку, я вынесу.
Колесов забежал к себе на квартиру и вынес две жестяные баночки: одну с шоколадом, другую с консервированным мол о ком.
— Слушайте, Колесов, мне пришла блестящая идея: пойдемте ко мне и поужинаем вместе. — И Березовская взяла Колесова под руку.
— Поздно, знаете ли. Надо готовиться к урокам. И... неудобно как-то...
— Ответ, не достойный мужчины. Или вы еще мальчик? — сказала она, изменив голос, и приблизилась к нему вплотную.
Колесов почувствовал, как ее грудь прикоснулась к его груди, и с готовностью поднял руки:
— Сдаюсь.
— Хвалю! — сказала спутница.
* * *
О том, как началась жизнь у подруг, Женя узнала из писем, которые получила от них примерно через месяц.
Катя Крупенина писала:
«Ой, Женька, если б ты только знала! Я теперь совсем, совсем другая. Закружилась совсем. Опишу все, все по порядку. Приехали мы, а места нет. То есть оно есть, но уже занято. У директора часов полно, на каждый день шесть уроков, платят-то за уроки, у жены — первый класс и вся география. Он окончил всего педагогическое училище, а она — десять классов. А нам ничего нет. И денег у нас нет. Но Павлик — какой он молодец! — сейчас к телефону и в крайоно; оттуда в роно:
