— Значит, ты… едешь получать лицензию? — спросил я. Иттрий кивнул.
— Мне повезло… А ты? Давно за рулём?
Я покачал головой.
— Чуть больше года.
— И всё время ездишь туда-сюда?
— Угу.
— Говорят, что путь в Таблицу лежит через зоны трансформации, — сказал он. — Говорят, что по такой зоне можно плутать всю жизнь. Только проводники и транзитники знают дорогу.
— Наверное, так и есть. — Я пожал плечами. — Иначе зачем бы мы понадобились Церкви?
— Но как вы находите дорогу? — продолжал допытываться Иттрий. — Интуиция? Внутренний навигатор? Или какие-то особые приметы?
— У транзитников есть поговорка, — сказал я. — Не мы находим дорогу, дорога находит нас.
— Иначе говоря, это дар — такой же необъяснимый, как и эмпатия… — Он вздохнул. — Положение осложняется тем, что при пересечении границы ни один эмпат не способен определить, что же с вами происходит.
— Это, должно быть, трудно, — сказал я. — Вроде как внезапно оглохнуть, да?
Он усмехнулся.
— У нас с тобой получается обмен сведениями… Это не похоже на шум. Но, если пользоваться твоей аналогией, я страдаю не от тишины, а от какофонии. Если бы греческие эринии существовали, их бы следовало поселить здесь.
— Неприятно, — посочувствовал я, хотя слабо представлял, кто такие эти эринии. — Может быть, Полночный Хор — это тоже они?
— Полночный Хор? — переспросил Иттрий.
— Есть такое явление в Таблице, — объяснил я. — Слушаешь иногда музыку по радио или на компьютере, а сквозь неё прорываются голоса. Жуткие и нечеловеческие. У тех, кто их слышит, пальцы немеют, волосы встают дыбом, а по коже бегут мурашки.
— Я не знал.
— Типично местная легенда. Рассказывают, что иногда людей находили мёртвыми возле работающих радиоприёмников. С остановившимся сердцем. Про других, выживших, говорят, что Полночный Хор предсказал им будущее. Но, по-моему, это бессмыслица. Если хочешь исправить что-то в своей жизни, достаточно сходить в Башню, где за небольшую плату твои пожелания внесут в ПИР.
— ПИР?
— План Изменения Реальности.
— Прости за интимный вопрос, — сдержанным тоном сказал Иттрий. — Ты уже пробовал?
— В моей биографии почти нечего редактировать, — отозвался я. — А то бы попробовал. Интересно же.
Тут мне почудилось, он вроде как вздрогнул.
— По-моему, это противоестественно. Подменять чужими фантазиями то, что было на самом деле.
— О вкусах не спорят, — сказал я. — Многим нравится.
— Я никогда бы… — начал Иттрий и запнулся. Потом мрачновато взглянул на меня. — Ни одному эмпату такое и в голову бы не пришло.
