- Просто уходи, - прошептала она.
- Уйти?
Его пальцы замерли, все еще внутри нее.
- Я думал, мы …
Об оральном сексе не могло быть и речи - во всяком случае, для нее. Она никогда не отказывала ему доставить удовольствие, но его язык никогда не касался этой части ее тела. Теперь он казался озабоченным. Может быть, в этом и проблема, подумала она: нигилистический вуайеризм. Он ничего не мог с собой поделать, он должен был исследовать ее ненормальность с рьяным увлечением, как, например, наблюдать за выступлением цирковых уродов.
- Убирайся!
Наконец он прислушался, оделся и вскоре вышел за дверь.
Лежа на боку, Молли всхлипывала, ненавидя себя за то, что потеряла из-за этого Дэвида. Даже после нескольких коротких недель, она начала влюбляться в него. Но как она сможет доверять ему сейчас?
С большим трепетом ее рука скользнула вниз к паху. Она исследовала свою самую интимную область; коснулась лобка, потрогала свои половые губы.
Нет. Он ошибся. Не было никакой магической трансформации. Либо он ослеп, либо солгал ей. Такое уродство никогда нельзя спутать с красотой.
На следующее утро она взяла больничный и отправилась в музей современного искусства. Стены крыла украшало искусство О'Киф[2], и Молли провела несколько минут, изучая различные картины, прежде чем вернуться к Белой Камелии. Она не хотела выглядеть странной, проводя день, уставившись на одну картину. Но неизменно она заканчивала тем, что сидела на скамейке в нескольких футах от нее, изучая текстуру и цвет, восхищаясь мазками кисти. Женское совершенство во всем своем великолепии, самый изысканный пример, когда-либо придуманный, когда-либо созданный в постоянной форме.
Она задавалась вопросом, была ли она единственной, кто был ... ведь другие женщины казались такими уверенными, счастливыми. С тревогой она поняла, что может быть одинока в этом ... что, возможно, они уже были совершенны, прекрасны. Возможно, они не были уродливы. Она удивлялась, почему им так повезло ... когда они были удостоены такой перемены. И почему не она.
- Прелестно, не правда ли? Возможно, мой любимый О'Киф.
Мужчина, стоявший рядом с ней, с волосами до плеч, с пучком волос на подбородке, пытающимися образовать козлиную бородку, выглядел как возвратившийся битник, без бонго и чашечки явы.
Отвлечение внимания раздражало Молли, но она чувствовала, что игнорирование его может быть расценено как грубость или, что еще хуже, как странность.
- У меня тоже, - сказала она. - Это невероятно.
