Ковынев подвинул Мае стул, плюхнулся на кровать.
— Ну, по какому вопросу? Что хотела сообщить?
На столе возвышался наполовину опорожненный графинчик, вокруг которого стояли граненые рюмки, поллитровая банка с красной икрой. На отдельных тарелках лежали остатки копченой колбасы, лимона, салат из свежих помидоров.
По всему было видно, что здесь только что прекрасно позавтракали.
— Кушала уже? Угощайся чем бог послал, — пододвинул икру Ковынев. — Только поскорее. Чаю могу налить.
Мая снова обвела взглядом комнату. Человек в пенсне смотрел ей прямо в глаза.
— Спасибо, — хрипло сказала Мая и добавила: — Не надо.
— Спасибом сыт не будешь. Кушай… Рассказывай, у тебя глаз молодой, свежий. В Америке, говорят, на заводах таких, со свежим глазом, специально держат… А то она, Нестор Амвросиевич, утверждает, что у нас тут каторга.
— Это интересно, — протянул человек в пенсне. — А откуда вы, девушка, знаете, что есть каторга? Вам, может быть, не дай бог, приходилось когда-нибудь сидеть в тюрьмах?
— Не приходилось, — ответила Мая, искренне жалея, что ей не пришлось пострадать. — Товарищи, а почем вы помидоры покупали?
— Не знаю, — ответил Ковынев, — подкинули с базы. А ты ешь, ешь!
— Красная икра, лимон. Витамины! А это водка?
— Ты чего это? — насторожился Ковынев. — Средь рыбы жить — икорки не поесть?!
— А это у вас водка? — Мая открыла графин, понюхала. — А как же сухой закон, товарищ Ковынев?
Человек с кудрявой лысиной засмеялся:
— Народный контроль в действии.
— Вот вы у нас на заводе хвастались своим рабочим происхождением, — заговорила Мая, проклиная себя за то, что вчера сама выпила разбавленного спирта с Ириной и Георгием и злясь от этого еще больше. — А почему в магазине одни консервы, никаких лимонов и помидоров, а вам доставляют с какой-то базы?! Почему вы водку пьете, если сухой закон? Почему у вас в ликвидном цеху ребенок работает и все смотрят сквозь пальцы? Ленин позволил бы себе такое?
— Какой ребенок? — перебил ее Ковынев.
— Не позволил бы Ленин, — продолжала Мая, чувствуя, как смешна и неприятна она этим людям со своей правдой. — А как же дышать, если говорят одно, а делают другое? Как же мы коммунистическое общество построим?
— Вы поосторожней! — презрительно перебил ее человек в пенсне. — Нечего разводить демагогию. Не трожьте высоких материй.
— Зеленая еще девочка, книг начиталась, жизни не знает, — примирительно сказал человек с кудрявой лысиной и улыбнулся Мае.
— А я говорю — нечего тут на товарища Ковынева прокурорским тоном поклепы возводить! Товарищ Ковынев стране план дает, кормит народ рыбой. И вообще он через такое прошел, что и водку имеет право держать! Ясно вам? Если вы приехали сюда работать, так уважайте… Здесь вам не материк, болтать попусту нечего — аудитории не соберете. И нечего обобщать, от имени всех говорить.
