– Не найдется ли у вас немного свободного времени в четверг? – спросил он, когда мы уже прощались. – Я хочу пригласить вас отобедать в клубе, который так и называется: «Четверг». Вы наверняка знакомы с кем-нибудь из тамошних завсегдатаев, и там приятная обстановка. Значит, решено! В четверг, в восемь вечера. Вам потребуются смокинг и черный галстук.
По пути домой я решил, что сделал верный шаг. Медина понравился мне, и чем больше я о нем думал, тем сильнее становилось ощущение, что за его легковесной грацией скрывается бездонный океан энергии. Я действительно был им очарован, и в довершение всего отправился в ближайший книжный магазин и приобрел два томика его стихов. В действительности поэзия интересовала меня куда больше, чем предполагал Магиллври – впрочем, за это стоило бы поблагодарить Мэри, – но новые имена не производили на меня особого впечатления.
Однако поэзия Медины пришлась мне по душе: стихи его оказались очень простыми, мелодичными, полными элегической грусти. В них постоянно звучали ноты сожаления о мимолетности бытия и глубокого разочарования. Вечером, вчитываясь в эти строки, я не мог скрыть удивления: как у столь жадного к жизни человека, получившего от нее такие щедрые дары, может быть такое одинокое и тоскующее сердце. Это не было позой, столь свойственной начинающим стихотворцам. Каждая строфа была творением человека, мудрого, как Улисс, и столь же многоопытного. Позерство – следствие тщеславия, а я был уверен, что Медина не был тщеславен.
Когда я проснулся утром, в голове у меня все еще продолжали звучать его строки, и я не мог думать ни о чем другом. Они буквально взяли меня в плен, как мужчина может плениться красивой женщиной.
Радовало меня и то, что я ему тоже понравился, ибо он сделал больше того, о чем его просил в своем письме Гринслейд. Он назначил новую встречу и говорил со мной не как со случайным знакомцем, а как с другом. В итоге я решил обратиться к Магиллври и попросить его позволить мне посвятить мистера Медину в наше дело. Такого человека нельзя держать на расстоянии – и вдруг ни с того ни с сего попросить разгадать загадку, похожую на бессмысленный ребус в воскресной газете. Он должен знать либо все, либо ничего, и я постепенно проникся уверенностью, что если открыться перед ним, он станет нам надежной поддержкой. Тем более что чем больше я думал о Доминике Медине, тем больше убеждался, что он обладает исключительным умом.
Накануне мистер Джулиус Виктор пригласил меня позавтракать с ним в Карлтон-Хаус-Террас
