Я заметил, что жду этой встречи со странным интересом. Так, в воскресенье, пока я просматривал бумаги в кабинете Магиллври, мысли о мистере Медине не покидали меня. Мое воображение рисовало нечто среднее между гвардейцем-гренадером и Аполлоном Бельведерским, разодетым по последней моде. Но когда я назвал свое имя дворецкому клуба, и на мой голос обернулся молодой человек, гревший руки у камина в прихожей, мне пришлось выбросить эту картинку из головы.
Доминик Медина оказался примерно одного роста со мной – то есть, чуть меньше шести футов, и на первый взгляд выглядел довольно хрупким. Однако опытный взгляд, умеющий оценить мужскую стать, моментально определил бы в нем крепкого и очень развитого физически человека. Несмотря на это, он казался худощавым – и поэтому моложе своих лет, а его осанка и походка были легкими, как у канатоходца.
Газетчики частенько употребляют тошнотворное словцо «ухоженный» по отношению к мужчинам. Обычно это наводит меня на мысль о скаковых лошадях с лоснящимися боками. Конюхи добиваются этого блеска с помощью щеток и скребниц. Но сейчас это слово само всплыло в моей памяти, хотя во внешности мистера Медины не было никакого лоска. Старый, но добротный коричневый твидовый костюм, рубашка с мягким отложным воротником и шерстяной галстук делали его похожими на деревенского сквайра, который приехал в столицу на аукцион «Таттерсоллз» – прикупить пару чистокровных лошадок-двухлеток.
Мне нелегко припомнить первое впечатление от его лица, ибо память моя переполнена другими ощущениями, которые возникли, когда я видел его в иных обстоятельствах. Но общее впечатление было исключительно приятным. Очень английское, и в то же время не вполне английское лицо, кожа чуть смуглее, чем тот оттенок, который придают солнце или ветер, – оно дышало каким-то мягким изяществом, редким у наших соотечественников. Безукоризненное по форме, оно не имело ни единого изъяна в чертах, а едва заметная жестковатость не позволяла ему выглядеть слащавым.
Это меня озадачивало, пока я не понял, в чем дело: волосы и глаза. Его темно-коричневые густые волосы были уложены надо лбом так, что лицо с сильным волевым подбородком приобретало почти прямоугольную форму. Но еще более удивительными в его облике были глаза: ошеломляюще голубые, но не те прозрачно-голубые, которые встречаются у англичан и шотландцев довольно часто, а темно-голубые, цвета сапфира. И если вы представите себе сапфир с блеском, как у алмаза, то получите довольно точное представление об этих глазах. Блондинку они сделали бы очаровательной, а на лице мужчины выглядели поразительно. Повторяю: поразительно и завораживающе.
