Голос тоже слишком напоминает Палпатина, и от него кровь стынет в жилах.
— Нарушен самый дальний периметр, — произносит дроид-страж.
— Покажи.
Из рукава красного плаща появляется черная металлическая рука. В центре скелетоподобной ладони — проектор, над которым возникает плавно вращающееся голографическое изображение.
Трехмерная картинка показывает путешествующий по долине караван — повозки, верховых животных, путников. В конце его платформа на репульсорах, которую тащат закованные в тяжелые цепи люди. На этой платформе — хатт.
«Ниима».
Большой палец дроида судорожно дергается, и с каждым его спазмом изображение меняется, показывая процессию под разными углами — иногда издали, иногда ближе. Долина усеяна камерами, скрытыми под песком или врезанными в камень, — эта часть сети пребывает там уже почти три десятилетия. Внезапно изображение платформы увеличивается, и Ракс раскрывает от удивления рот.
На голограмме — женщина. Ее черные волосы зачесаны назад и замотаны грязной лентой. Глаза скрыты под толстыми очками. У нее смуглая кожа.
Ракс знает ее. Он узнает гранд-адмирала Рей Слоун где угодно.
— Она жива, — говорит он.
— И, — добавляет Ташу, — приближается к обсерватории.
— Когда она там окажется?
— Учитывая скорость их движения — через три дня, — отвечает дроид.
Три дня. Хорошо. Времени более чем достаточно, чтобы положить конец их путешествию.
— Включи защиту, — обращается Ракс к дроиду.
«Слоун, я восхищаюсь твоей стойкостью, — думает он. — Но пора с этим кончать».
Медленно, словно ползущий по борозде червяк со вспоротым брюхом, Рей Слоун тащится рядом с массивной платформой — помостом, который с жужжанием и пыхтением движется на ржавых репульсорных рельсах. Рабы тащат его за толстые цепи, накинутые на их костлявые плечи. На помосте под огромным кожаным тентом в окружении драных подушек восседает Ниима.
Хаттша спит. Она храпит и фыркает, в ее похожих на щели ноздрях пузырится слизь. Порывы ветра развевают грязные красные ленты, завязанные вокруг ее многочисленных наростов и бугров.
Ложе и его пассажиры лишь замыкают длинный караван — впереди шагают десятки рабов. Другие катятся на моноциклах или старых спидерах, гравиподъемники которых сломаны и смонтированы на катящихся платформах, а двигатели переделаны из чистых турбин в рычащие, извергающие дым локомоторы. Некоторые едут верхом на кожистых, похожих на рептилий животных, тела которых покрыты металлическими пластинами и грубыми бионическими усовершенствованиями вроде телескопических глаз или пневматических челюстей. Вся эта масса бредет по иссушенной солнцем и продуваемой ветрами долине, а по обе стороны от них, точно стражи этих запретных мест, возвышаются красные каменные шпили и плоские нагорья, напоминающие наковальни.
