Хостис хмуро смотрит на нее:
— В таком случае столкновения никогда не закончатся, канцлер. Меньшие армии означают лишь меньшие гражданские войны по всей Галактике. Насилие начнет разрастаться подобно сорнякам, и у нас просто не хватит сил его остановить. Во времена перемен Галактике требуются закон и порядок, а вы даруете ей лишь хаос. Именно благодаря подобной уязвимости в первую очередь и возвысилась Империя. Народам Галактики требовалась сильная центральная власть, у которой они искали защиты…
Его перебивает язвительная реплика Окси:
— Похоже, ты не на той стороне конфликта, Хостис. Уверена, Империя приняла бы тебя с распростертыми объятиями.
— Что? Да как ты смеешь…
Мон Мотма выставляет перед собой обе руки:
— Прекратите. Хватит ссориться. Нужно уважать чужое мнение. Однако Окси права. Мы не сражаемся с Империей лишь для того, чтобы самим стать Империей. Речь идет не о захвате власти, и именно это я хочу продемонстрировать жителям Галактики. Мне нужно, чтобы они знали — мы Доверяем им, как всегда доверяла им Республика. Если мы намерены просить кого бы то ни было за нас сражаться, они должны знать, за что сражаются. И они будут сражаться за объединенную, демократическую Галактику, а не ту, которая лишь притворяется таковой, пока ее все сильнее сжимает крепкий кулак. Мы должны быть гибкими. Что же касается твоего замечания насчет прошлого… мы примем соответствующие меры, чтобы подобное не повторилось. На этот раз мы будем умнее. И бдительнее.
— Канцлер… — начинает Хостис, но его мольба замирает на губах.
— Я уже приняла решение. Именно потому я взяла вас с собой — чтобы вы увидели трупы, разрушения, трагедию войны. Мне нужно, чтобы вы поняли, почему мы должны ее закончить. Я не могу просить наш народ сражаться за это снова и снова, когда Империя останется в прошлом.
— Пора, канцлер, — напоминает Окси. — История ждет.
Хостис неуверенно улыбается и мрачно кивает:
— Конечно.
— Спасибо вам обоим, — благодарит Мон Мотма.
Вместе они идут назад мимо развалин. Пора возвращаться домой. Пора вернуть Галактике демократию.
— Нужно как-то выбираться с этой каменюки, — бормочет Синджир, проталкиваясь по узким улочкам Мирры. Проходя мимо торговца едой, большеголового бита — одного из многих, чьи столики и лавочки втиснулись в закоулки и ниши городских зданий, — он сдергивает с крюка что-то хрустящее и быстро перекладывает добычу в другую руку, пока никто не заметил. Пройдя чуть дальше, он опускает взгляд и видит нечто вроде зажаренной в тесте маленькой птички. Синджир вонзает в нее зубы. Мясо горячее и сочное, даже слишком. «Впрочем, сойдет и это», — думает он, внезапно ощутив приступ голода.
