Жорик закончил рассказ, воцарилась напряженная тишина.
– Это все правда, – от слез голос «кошки» Вальки стал совсем хриплым. – Одно неверно. Ты, начальник, сказал «привязалась к новому директору». – Лера отошла на два шага от Клюшки, не спуская глаз с его ничего не выражающего лица. – Неправильно. Я не привязалась. Я полюбила. А как теперь жить, я не знаю…
Тяжело дыша, Клюшка с Лерой смотрели друг другу в глаза.
– Короче, – Жорик взял меня под локоть, – вы тут разбирайтесь, а мы пойдем. Нам тоже кое-что надо обсудить. Не надейтесь, я ненадолго. Будем брать вашего Александра. Причем брать сегодня же. Лера, ты мне помочь обещала, если помнишь…
Жорику никто не ответил. Нас попросту не замечали.
– Ладно, зайду попозже, – бросил опер, и мы вышли из кабинета.
Приемную прошли не останавливаясь.
– Мы куда? – уже на лестнице спросила я.
Честно говоря, перспектива оказаться во власти этого психа меня совершенно не радовала. Вдруг он и от меня какую-нибудь информацию решит выудить путем пристегивания наручниками к батарее?
– Есть план, – Жорик явно не подозревал о кардинальной перемене моего к нему отношения. – Пойдем где-нибудь заземлимся и все обсудим.
Глава седьмая,
в которой героиня подтверждает собственное непостоянство, несколько раз меняя окончательное решение
У меня давно уже возникли кое-какие собственные планы на сегодняшний день. Необходимо было, как минимум, остаться наедине с собой и тщательно обдумать всю новую информацию. После сцен у Клюшки я несколько сомневалась в психическом здоровье и добрых чувствах Жорика, посему обсуждать что-то с ним казалось теперь не вполне рациональным ходом. С другой стороны, Виктория сделала нас с этим опером напарниками и я просто обязана была выслушать его.
– Знаешь, мне ведь еще в одной редакции надо появиться, – неопределенно проговорила я.
– Появишься через час. Сейчас обо всем договоримся. А понадобишься ты мне только на ночь.
Наткнувшись на мой настороженный взгляд, Жорик искренне расхохотался.
– Я имел в виду, – он наконец снизошел до объяснений, – что работа у нас сегодня будет ночная. Позже расскажу.
– Боюсь, что когда настанет это «позже», нам придется посвятить разговорам всю оставшуюся жизнь, – не выдержала я. – Ты уже столько всего натворил, открещиваясь этим своим «позже объясню», что я вообще ничего не понимаю! Чувствую себя совершенно безмозглым, запутавшимся существом…
– Ну, – Жорик улыбнулся, и я твердо решила, что сфотографирую эту его улыбку с целью повесить фото на стену как мишень для метания дротиков, – для женщины это неудивительно.
