– Катенька, – в детстве мы называли друг дружку ласкательными именами, навязанными мамами, – когда я стану большая-пребольшая, я куплю свой дом и обклею в нем все стены нашими стекляшками!
– И я! И я! – восхищалась я мудростью подруги.
– Нет, – сокрушалась Виктория, – на два дома стекляшек в жизни не хватит. Лучше я возьму тебя к себе. Мы будем жить вместе, и нам всегда будет весело…
А потом Вика вдруг как-то разом повзрослела. Произошло это очень неожиданно и навсегда. Я в своей жизни ощущала себя взрослой крайне редко и даже в нынешние двадцать девять легко могла полезть на дерево за воланчиком от бадминтона. Вика же лет эдак с двенадцати чувствовала себя леди и больше не занималась всякими глупостями. Она корпела над учебниками, когда я вместе с дворовой сявотой вдохновенно осваивала гитару; она активно участвовала в должным образом направленной самодеятельности школы, когда я набирала на машинке философские трактаты своих талантливых друзей-диссидентов; готовилась к конференциям, когда я начала ежевечерне наведываться в «Алису». В общем, на определенном этапе мы стали абсолютно разные.
Перед глазами почему-то частенько всплывала одна из мимолетных встреч с Викторией того времени.
– Привет, соседка, – совсем уже взрослая Вика ловит меня за рукав ветровки на выходе из подъезда.
– Хай! – я тогда говорила только на сленге.
Вызывающе смотрю ей в глаза. Вика тогда уже ступила на «манекенную» тропинку: аккуратный макияж, строгая прическа, немецкий костюмчик, губы уточкой… Скукотища…
– Слушай, а что это у тебя вчера играло всю ночь? – Вика несколько секунд шелестит рукавом моей дешевой плащовки, после чего брезгливо разжимает пальцы.
– О! – радостно оживляюсь я, всегда готовая поделиться с окружающим миром новыми находками. – Это наша местная рок-группа! Мировые ребята, такое чудят…
– Так вот, – Вика перебивает меня и нехорошо щурится, – будь добра, слушай своих мировых ребят в наушниках, а? Ты же знаешь, у нас очень хорошая слышимость, а мне, между прочим, надо заниматься.
Вика, не прощаясь, заходит в подъезд, постукивая каблучками импортных сапожек, а мне становится до слез обидно и за себя, и за группу, и за нашу ушедшую дружбу.
А потом, на третьем курсе, Вика заявила родителям, что беременна и выходит замуж.
Это была настоящая трагедия! Как выяснилось позже, Викина мама страдала абсолютно зря. Дочка блестяще вышла замуж. Я до сих пор считаю, что это был определяющий момент для ее будущей карьеры. Сам-то Виктор был обычным студентом-экономистом, но вот его родители… Но это стало понятно много позже.
