— Не понял? — Олдридж произнес это оскорбленно, но в голосе был слышен смех, поэтому Мигель продолжил.
Он с улыбкой повернулся на бок и уставился через барьер из подушек на Олдриджа.
— Разграбь мои города. Проникни в меня. Поглоти мою инфраструктуру. Бери меня грубо.
Брови Олдриджа сошлись на переносице.
— Дурак.
Мигель откинулся на спину.
— Un poquito. Estoy un poco cachondo.
— Что это значит?
— Я согласился, что немного дурак и немного возбужден.
— Кто бы сомневался, — фыркнул Олдридж, но, похоже, эта новость его не расстроила.
Еще одна вспышка молнии осветила комнату, а следом бахнул гром. В ярком свете Олдридж казался еще красивее, кожа бледнее, а сам он весь хрупкий, как одна из фарфоровых статуэток abuela.
— Тебе не нравится утренний секс, док?
Олдридж закрыл глаза.
— У меня никогда его не было.
— Но... — Мигель постарался представить, как можно, дожив почти до сорока лет, ни разу не воспользоваться своим утренним стояком. Ужас. — Вообще никогда? Черт, — парень вспомнил каждый утренний минет, всех девушек, скакавших на его члене, о сержанте, который тайком пробирался в его постель для взаимного утреннего минета, и о том удовольствии, когда просыпался от чужой руки на ноющем стояке. — Хочешь это исправить?
— Что?
Мигель слегка сдвинул подушку, которая в свою очередь уперлась в Олдриджа.
— Ты, я и неэффективная линия обороны. Я могу пасть под твоим могучим немецким натиском.
— Угу, — это должно было прозвучать снисходительно — на что видимо и рассчитывал Олдридж — но в итоге вышло заинтересованно.
«Попался».
— Ага, — Мигель сорвал с себя футболку и вылез из пижамных штанов. Он приласкал свой твердый член, гадая, возбудился ли док тоже. Мигель очень на это рассчитывал. — Я весь твой. Обнаженный и беззащитный. Жду, когда меня завоюют. Но сначала нужно избавиться от этого досадного барьера.
Олдридж фыркнул.
— Озабоченный паршивец.
— Молодой человек со здоровым сексуальным аппетитом.
— М-х-м, — неясно промычал док.
Мигель попробовал еще раз.
— И еще я молодой человек, обманом пробравшийся в постель своего преподавателя. Профессор, кажется, мне нужно преподать урок.
Олдридж повернулся на бок.
— В каком смысле?
Мигель пошире распахнул глаза.
— Я плохой. Очень плохой студент. И только вы можете наставить меня на путь истинный, — Мигель еще пару раз провел кулаком по члену и выгнул спину от удовольствия.
— Руки убрал, — низким голосом потребовал Олдридж.
«Ох, блять, наконец-то».
— Да, Профессор, — Мигель закинул руки за голову. — Я очень виноват. Как я могу искупить свою вину?
