— Иногда. Но чаще всего мы просто расходились по разным углам. Я — в свой кабинет, а он — в свою спальню, поиграть на компьютере или посмотреть телевизор.
— А-а? У Тима была собственная комната? Очень необычно.
Олдридж отошел в сторону, и по спине Мигеля прошелся холодок. Парень отвернулся от окна и стал наблюдать за доком, снова разжигавшим камин.
— Кстати, сколько времени? Я оставил свой телефон внизу.
Олдридж поднял взгляд.
— Около пяти.
Мигель зевнул.
— Еще слишком рано вставать. Особенно в воскресенье. Даже несмотря на то, что нужно готовиться к экзаменам, — он плюхнулся обратно в кровать и закопался под одеяло.
— Какие у тебя на этой неделе экзамены?
— Иди ко мне. Твой, межличностная коммуникация, философия, химия и математика.
Олдридж вернулся к кровати, но остановился рядом и посмотрел на Мигеля.
— Ложись, старый ворчун. Еще рано, и в комнате слишком холодно. Я даже могу представить, что мы обнимаемся.
— Тебе это нравится? — Олдридж уступил и улегся под одеяло.
— Обниматься? — Мигель задумался. — Иногда. Особенно, когда холодно. Или был плохой день. Это не так плохо, — Олдридж, как труп, неподвижно и тихо лежал рядом, видимо не разделяя любовь Мигеля к объятиям. — Похоже, тебе это не нравится. Ничего страшного.
Олдридж хмыкнул.
— И видимо Тиму тоже, да? — интересно, когда Олдридж попросит Мигеля не лезть не в свое дело.
— Тиму нравилось личное пространство. Как и мне. Он переехал сюда, когда закончилась аренда в его прежней квартире, а он итак проводил практически все время здесь, занимаясь ремонтом. Тим словно был соседом. А потом, чуть позже, мы сохранили эту договоренность, потому что, думаю, так было всем проще. Мы пробовали спать вместе. Но я плохо сплю. Беспокойно и, если меня трогают, часто просыпаюсь. Тим постоянно ворочался во сне. Он всегла пинал и толкал меня ногами и руками. Поэтому спать раздельно — самое удачное для нас решение.
— Я спал, как убитый, пока не разбудил гром. Я мешал тебе? Толкал, пинал? Хотя, наверное, подушки помогли в этом случае. Надеюсь.
Олдридж слегка улыбнулся.
— Нет, ты не мешал, и, думаю, это связано с нашей «Линией Мажино».
— С нашим чем? А, ты про подушки! — Мигель расхохотался. — Я хочу быть Германией. А ты очень смахиваешь на Францию.
— Почему?
— Потому что Германия захватила Францию, чувак. «Линия Мажино» оказалась бесполезной.
Олдридж фыркнул.
— Надеешься пробить брешь в моей обороне?
«Боже, да. Во всех смыслах».
— Хм. Я передумал. Ты — Германия. Захвати мои границы, детка.
