— Мне нравится, док. У меня отличный вкус, да? Как вечеринка?
— Нормально, — Олдридж развязал бабочку и стянул ее с себя. Затем избавился от пиджака и брюк, откладывая их для сухой чистки.
— Ты громкую связь включил, — спросил Мигель. — Ты уже дрочишь?
— Нет, но раздеваюсь, — Олдридж расстегнул рубашку и достал запонки. — Потом может и подрочу. Если будешь хорошо себя вести.
Мигель фыркнул.
— Так значит вечеринка прошла нормально?
Раздевшись до белья, Олдридж залез вместе с телефоном в постель.
— Вообще-то, нет. Далеко не нормально. Если честно, Мигель, то это был настоящий кошмар.
Мигель спросил заинтересованно, но и обеспокоенно:
— Серьезно, papi? Хочешь сесть ко мне на коленочки и поделиться?
Олдридж запустил пальцы в волосы.
— Не очень. Во-первых, я слишком большой для твоих коленок.
— Даже близко нет, док.
— А во-вторых, — продолжил Олдридж, — ты слишком далеко.
— Подключи воображение, papi.
— Нет, — ответил мужчина, как обиженный ребенок.
— Давай. Представь, как садишься ко мне на колени и рассказываешь о кошмаре.
И Олдридж сдался, даже несмотря на то, что не собирался заниматься чем-то подобным.
— Ладно. На кафедре есть один придурок, которому нравится ко мне приставать. Только из-за того, что мы оба геи и своего более высокого положения на кафедре, он ведет себя так, будто я ему принадлежу. Мерзкий тип. И он продолжал прикасаться ко мне — ну или пытался это сделать — на вечеринке.
Мигель молчал, а у Олдриджа от волнения желудок свело. Когда он рассказал об Уэсли Тиму, тот обвинил Олдриджа в намеренном соблазнении другого мужчины. После того случая, Олдридж больше эту тему не поднимал. Надо было лучше подумать, прежде чем говорить что-то Мигелю. Профессор сглупил, начав этот разговор.
— Это не имеет значения, — начал Олдридж. — Он всегда себя так ведет, и я привык, просто...
— Он тебя трогал? — спросил Мигель.
— Послушай, это не...
— Ты его об этом просил? — голос Мигеля стал ледяным.
— Конечно, нет. Ты же знаешь, я...
— Ненавидишь прикосновения, — закончил Мигель. — Но этот урод все равно не остановился?
Олдридж вздохнул.
— Да. Но я недвусмысленно дал ему понять, что не заинтересован, а потом уехал домой. Все хорошо, Мигель, клянусь.
— Я его убью, — голос Мигеля ничуть не потеплел. — Если он снова попытается к тебе прикоснуться, я его убью.
Олдридж коротко и нервно хохотнул.
— Уэсли не стоит тюремного срока, дорогой. Он на самом деле считает, что я позволю ему быть сверху. Не в этой жизни. Ни за что. Да я лучше с кактусом потрахаюсь, чем с ним.
