— Вот, значит, как, — вздохнул Жадность, поднялся со своего места и ушел в дебри архива.
Его не было около пяти минут.
— У тебя ровно две минуты, — кинул он мне тонкую папку в руки, вернувшись из бумажного лабиринта.
— Больше и не надо, — сказал я и схватил папку.
Вся информация по индивиду содержалась на первом листе. Главное отличие анкеты Видящего от носителя заключалось в огромном количестве прочерков во многих графах. Дата рождения, место рождения, расовая принадлежность, возраст, цвет волос, глаз — все было заполнено многозначительными прочерками. На секунду я даже испугался, что и на месте проживания меня тоже ждет прочерк, но мне повезло.
— Тепличный переулок, дом 4, квартира 42, - проговорил я вслух, запоминая адрес.
Оставив папку на стойке, я стремительно двинулся к выходу.
— Напомни Злорадству, эта была последняя, — услышал я крик Жадности в спину, поднимаясь по лестнице.
Василий уже ждал меня на крыльце конторы, вновь куря. После бессмертия самым привлекательным в жизни носителя была безвредность вредных привычек: ни курение, ни алкоголизм, ни даже наркомания не были нам страшны. Главное, чтобы они не привели к окукливанию.
— Успешно? — спросил Вася, увидев меня.
— Да. Жадность просил передать, что это последняя.
— Знаю. К Видящему будем добираться своим ходом, чтобы не привлекать внимания.
Предложение было вполне резонно и логично, потому не подлежало обсуждению. Спустя десять минут мы уже спускались в метро.
Особая прелесть подземки летом была в ее прохладе, а уж тем более в воскресенье, когда народу в ней было очень мало и можно было свободно сесть.
— Вась, а зачем все эти золотые кредитные карты, вседозволенность в трате денег? Как это поможет в раскрытии дела? — спросил я у Васи, когда мы зашли в вагон метро.
— Мне кажется, комиссары надеются, что ты пустишься во все тяжкие, станешь более заметен, и следовательно, кто-то на тебя выйдет, ну или что-то с тобой произойдет, но это лично мое мнение, — предположил Злорадство.
— На меня вышли, несмотря на то что я вел затворнический образ жизни на протяжении года, что-то тут не клеится, — с сомнением ответил я ему.
— Тогда даже и не знаю. Вариантов можно предположить множество, но вряд ли мы угадаем. Комиссарские интриги такого уровня, что простым смертным не дано их разгадать, не говоря уже о том, что информацией мы толком не обладаем. Да и потом какая разница? Тебе плохо, что ли? Трать чужие деньги, наслаждайся жизнью, ты же Витя Клювин, тридцатилетний папенькин сынок, золотая молодежь, — иронично подметил Вася. — На моей памяти контора никогда так никого не финансировала.
