— Не самый страшный вариант, — рассматривая меня, сказал Сава, — он недурен собой. Ему бы только сбрить свою неухоженную бороденку и избавиться от этого конского хвоста. Молодой человек, — обратился он уже ко мне, — ваш внешний вид не то чтобы устарел, он во все времена считался неопрятным, заявляю авторитетно. Кстати, приятно познакомиться, — протянул он мне руку. — Савелий, но лучше просто Сава.
— Алексей, — поздоровался я с Презрением.
— Перейдем к делу, кто в этот раз несчастная жертва Васиной гомофобии? — будь мы простыми людьми, Савины подколки можно было бы воспринять как шутку, но на самом деле так он выражал презрение к Злорадству.
— Катя, — лаконично ответил Вася.
— Этот прекрасный цветок? Ты посмел убить человека, который в злорадстве и искрометности юмора мог дать фору всем моим знакомым? А у меня их ой как много было. Василий, это несерьезно, твое поведение было бы простительно, был бы гневом, злостью или ненавистью. Но ты же по природе своей должен быть нейтральным.
— Сав, давай без твоих нравоучений. У нас сегодня очень тяжелый день. Заезд за вещами превратился в скандал и убийство, а нам еще к Алексею на квартиру заезжать и в новой устраиваться, — голос Васи звучал уставшим, и я его в этом поддерживал, день близился к концу, а дел еще было много.
— Погоди-ка, — протянул Сава, — так этот юный отрок — один из тех подозреваемых, у которого из-под носа убежала кукла? А тебя, Вась, поставили его сопровождающим? — Злорадство утвердительно кивнул. — Тогда вам действительно не до шуток, перейдем к делу. Где тело? Родные искать будут?
— Тело в спальне, будут ли искать? Не знаю, она в ссоре с матерью. Больше пяти лет не общались, — ответил Вася.
— Хорошо, пойду погляжу размеры бедствия, которое ты натворил в этот раз. Надеюсь, все необходимое у меня с собой, — постучал Сава по большой кожаной сумке элитного бренда, висевшей у него через плечо.
Проходя мимо меня, Презрение неожиданно остановился и полушепотом, так, чтобы Вася услышал, сказал:
— Ты поосторожней с ним, «голубые» шутки вообще не воспринимает. Какая-то детская травма, что-то там с его дядей связано, темная ночь, сеновал, липкие руки… Такое за пару веков не забывается.
— Савелий! — взревел Вася.
— Тихо, тихо, тихо. — Презрение поднял руки. — Убьешь меня — некому уборку будет проводить. — Пятясь спиной и пристально смотря на Васю, он наконец-таки ушел в спальню.
— Шутки у него такие дурацкие. Все пытается быть моложе, чем есть, — ответил Злорадство на мой вопросительный взгляд.
