— Вот и решили! — обрадовались все. — Абаддон теперь занимается любовью!
— Что??? — нехорошим голосом заметил я, поглядывая то вверх, то вниз.
— Дело закрыто, любите кого хотите! — хором заметили все стороны, а я смотрел испепеляющим взглядом на Дэма и его невесту.
— По трудовому кодексу у него должны быть выходные и праздники. И отпуск! — вмешался Дэм, глядя на меня очень грустно, но с благодарностью.
— Праздники? Отлично! Возьмешь на себя праздники и отпуск! Отпуск душ на тот свет! То есть поминки! — заметили сверху, а снизу тут же согласились. — И как это мы раньше до этого не додумались! Сидит без дела! Пара упоминаний — не в счет. Пусть занимается общественно полезной работой.
— Дамиан!!! — я смотрел на него в упор, расстреливая взглядом.
— Мы, наверное, пойдем. Если что — буду должен! — заметил Дэм, исчезая вместе с возлюбленной, и оставляя меня в зале одного.
— Я вам покажу праздники, свадьбы, поминки! Терпеть не могу людей, — хрипло произнес я, глядя на своих всадников, чьи кони рыли копытами пол. — Я никогда не допущу его ошибки.
Синий молодец и красна девица У вас — товар, у нас — капец!
Поддатый гармонист задумчиво играл «Бэссамэ мучо», заставляя дружным кошачьим концертом подвывать весь женский состав родственников со стороны жениха. Выли они настолько задушевно, что хотелось задушить их каждую по отдельности!
— Бес меня… Бес меня мучит! — дребезжал гармонист, периодически икая, а я мечтала порвать ему гармонь в целях сохранения душевной гармонии.
Представительницы слабого пола не просыхали от слез, провожая на фронт бытовухи и ответственности единственного и неповторимого сына Васеньку, местонахождение которого и даже приблизительные координаты были неизвестны, поэтому вся надежда была на его совесть. Время поджимало пострашнее мочевого пузыря, а крики: «Петрович! Поставь на место! Хватит с тебя!», «Ну мужики, за свадебку! Гулять, так гулять! За молодых!», «Юля! Ну кто ж так колбасу режет! Нормально режь! Тоненькими кусочками!», радовали только тем, что они не вечные. Старенькая скамеечка была накрыта газеткой — саморванкой, на которой расположилась полевая кухня.
— Ой, быть беде! — бухтела бабка жениха, бегая вокруг меня. — Это ж надо было платье раздельное брать! Коли платье раздельное, то к скорому разводу! Вот кто в босоножках замуж выходить? Надобно в старых тапочках! Примета такая! Сама будет виновата, что в нищете проживет! С умом все делать надобно! А как полы в подъезде помыли? Срам! Муж пьяницей будет!
