После matinée гроссгерцог снова подошел ко мне и, сказав, несколько любезностей, распростился со мною. Лист проводил всех гостей вниз, в сад, прощаясь с ними. Мы с Т. и 3[аремб-ский] отправились обедать в Hôtel de Russie. Оттуда я прошел к Т., где и пробыл до 4>1/>2. Затем мы пошли снова к Листу, так как он обещал мне дать свою фотографию. Лист только что встал (я писал, что он до этого часа отдыхает после обеда). Мы поболтали немного. Лист выложил мне на выбор целый ворох разных cártes-portraits[77], кабинетных портретов и прочее. Хотя там были и большие, но я их не взял, потому что они, по-моему, менее похожи на него; по крайней мере, я таким Листа не видал. Поэтому я предпочел взять маленький кабинетный портрет, поразительно похожий на него.
Когда я выбрал, Лист сделал на обороте очень милую надпись>4. Кроме того, он подарил мне на память еще рукописный набросок одного варианта для конца своей «Divina Comedia»[78] с чрезвычайно красивыми, смелыми и оригинальными гармониями. Поблагодарив его за то и другое и распростившись с ним, я уехал обратно в Иену с тем, чтобы оттуда уже отправиться в Марбург и т. д.
21 июля в субботу, расставшись с моими будущими докторами философии, которые остались в Иене, я отправился в Марбург. Путь лежал через Веймар, и я не утерпел, остановился на сутки в этом городе, моем Венусберге, где роль Венеры играл седой Лист. Вспомнилось мне, что в этот день у Листа последний урок, завтра последняя matinée, после которой Maestro уедет в Рим, и весь кружок его разъезжается в разные стороны.
Идти к Листу было еще рано, и я отправился к баронессе М. Она сообщила мне, что в четверг Лист получил от Бесселя мои романсы и Вторую симфонию, вчера играл ее с баронессою в четыре руки, остался ужасно доволен и назначил играть ее завтра на matinée, куда хотел приехать и гроссгерцог. При этом она пригласила меня на вечерний чай, прибавив, что, кроме меня и Листа, никого не будет, с тем чтобы на досуге просмотреть втроем мои романсы. От нее я пошел к Листу на урок. Когда я вошел, Meister стоял у рояля и что-то толковал столпившимся около него ученикам. Увидав меня, он закричал: «Ah! Soyez le bienvenu, mon cher M-r[79]; a мы вчера играли вашу Вторую симфонию», и при этом высказал свое одобрение в самых веских выражениях. Урок прошел как обыкновенно, с тою разницею, что Лист сыграл à livre-ouvert[80] фуги Римского-Корсакова и вместе с остальными фортепианными вещами последнего, только что полученными, роздал их для разучивания ученикам своим. Нечего и говорить, что фуги были сыграны превосходно, свободно, вступления тем в новых голосах оттенялись с изумительною рельефностью. Урок кончился. Лист удержал меня: пришел Зарембский, с которым Лист хотел пройти Вторую симфонию к завтрашней matinée. Неугомонный Meister опять деспотически засадил меня за фортепиано с Зарембским, а сам слушал; когда дело дошло до andante и финала, он сказал: «Andante, vous le jouerez et puis je vous remplacerai; je ferai le final mieux que vous, n’est ce pas?»
