Форбат внимательно оглядел Баллу, словно перед ним был выставочный экспонат, и пригладил густые усы.
— Ну хорошо, господин кадет. Я это запомню. Не сомневайтесь. — И повернулся к юноше: — А с вами, молодой человек, мы скоро познакомимся, очень скоро. — В голосе его прозвучала угроза.
Лицо Миклоша вспыхнуло от возбуждения.
— Что вы от меня хотите? Что я вам сделал?.. — Он уже срывался на крик. Привлеченные шумом, возле них стали останавливаться прохожие, спрашивали друг друга, что случилось, перешептывались, а юноша уже кричал во весь голос: — Скажите лучше, за что вы мучили моего отца?! За что?! Где он теперь?! Куда вы его увезли?! Отвечайте! И нечего мне угрожать, я вам не преступник!
Люди все подходили и подходили. Форбату было очень неприятно это скопление народа. Он знал, что многие его не любят, и потому счел за лучшее извернуться и пойти на попятный. Будто ничего и не случилось. Он улыбнулся Жиге, достал серебряный портсигар, угостил удивленного сержанта сигаретой и стал расспрашивать, какие новости на фронте.
Уже позже, сидя в корчме за угловым столиком, Жига Балла поинтересовался, что произошло с отцом Миклоша. Юноша поведал ему все подробно, до мелочей. Закончив свой рассказ, глотнул содовой и сказал:
— Все равно я когда-нибудь прибью этого проклятого фараона. И Зоннтага заодно.
— Глупости говоришь, парень. Разве этим поможешь отцу? — Балла отпил вина, вытер губы. — Видишь ли, сынок, жизнь — такая штука…
— Какая же, дядя Жига? — перебил его Имре.
— Вы должны понимать, — тихо сказал Жига Балла, — есть бедные и богатые. И есть жандармы, в руках которых власть.
— Так значит, они могут делать с нами все, что угодно? — спросил Имре. — Если б вы только видели, дядя Жига, какой обыск они устроили в доме у Миклоша! Просто чудо, что его мать с ума не сошла. Что они вытворяли! Все перевернули вверх дном.
— С них станется, — кивнул Балла. — Негодяи! И все же твоему другу не следует увлекаться вздорными идеями. Убить — дело нехитрое. Но это ничего не решает. — Он поглядел куда-то вдаль, взор его помрачнел. — Жандармы — они все на один манер скроены. Взять хотя бы нашу полевую жандармерию. На передовой никого из них не увидишь, только знай при штабе ошиваются. Там они — орлы хоть куда! А до чего ж они храбрые с теми, кто отбывает трудовую повинность! Просто герои! А ежели какой смотр — всегда в первых рядах красуются.
Балла умолк, увидев своего шурина Йожефа Шиллера, который подходил к их столику. Очень похожий на Ирму, такой же белокурый и голубоглазый, портило его только брюшко, которое он отпустил пару лет назад. Он обнялся с Жигой Баллой, пожал руки юношам, потом подсел к ним за столик и распорядился принести кувшин вина. Выпили, разговорились.
