— Ребята, то, что вы сейчас услышите, строжайшая тайна. Предупреждаю: чтоб без моего ведома никому ни слова об этом! — Он подобрал колени, облокотился на них левой рукой. — Все знают, и вы в том числе, что я коммунист. Из-за этого и сидел не раз. Вы уже не дети, поэтому я и говорю с вами как со взрослыми. Коммунисты скоро организуют на фабрике забастовку. Это нельзя разглашать, но я чувствую, что должен быть с вами откровенным. Думаю, для меня вся эта история плохо кончится. Дай бог, коли я ошибаюсь. Но если все же со мной что-нибудь случится, знайте: я был против забастовки. К сожалению, такие дела иногда решаются без нас, а мы обязаны подчиняться руководству. Миклош, береги маму и бабушку.
Мальчики молчали, хотя их одолевало любопытство и о многом хотелось спросить. Кто, интересно, решил устраивать на фабрике забастовку? Откуда взялись эти люди и почему они сами не бастуют? И какой смысл в забастовке? И почему Михай Зала должен выполнять чьи-то указания, если он с ними не согласен? Однако Зала уже перевел разговор на другую тему. Поинтересовался, не ухаживают ли они за девушками. Кто-то ему сказал, что в воскресенье Миклоша видели с Марти, горничной Йожефа Шиллера. Что ж, симпатичная, очень даже милое создание, но ведь она совсем еще ребенок.
— Ей четырнадцать лет, — ответил Миклош. — Просто она выглядит моложе.
— А мне нравится Бори, — сказал Имре. — Надеюсь, и я ей тоже.
— Боришка Кулчар? Служанка Ирмы?
— Ага. Она на несколько лет постарше меня, но это пустяки.
— И вы встречаетесь? — спросил Зала.
— Да. Когда к тете Ирме приходит любовник.
— Любовник? Неужели? А кто же это?
— Господин Зоннтаг. Мне Бори все рассказывает. Я думаю, это плохо кончится. Вот вернется дядя Жига — убьет их обоих.
Когда они вернулись домой, уже совсем стемнело.
Однажды в июле на фабрике остановились станки. Рабочие избрали стачечный комитет, и руководителем его стал Зала. Скрепя сердце он согласился возглавить комитет: не смог отказать товарищам. Большинство рабочих доверяло ему. Они требовали повышения заработной платы, а также выплаты сверхурочных согласно существующим нормам. Кроме того, были жалобы на директора Маркуша, который обращался с ними бесчеловечно и всячески третировал. Зоннтаг согласился говорить только с Залой. Члены комитета начали было совещаться, но Хайдушка предложил не обострять ситуацию. Пусть, дескать, Зала идет на переговоры к Зоннтагу от имени комитета.
Зоннтаг принял Залу в своей конторе, где присутствовали также директор Маркуш и Казмер. Лейтенант с такой ненавистью взглянул на вошедшего Залу, что тому стало не по себе. «Ну и влип же я в историю!» — мелькнула у него мысль.
