Незнакомец говорил медленно, как бы обдумывая каждую фразу. Он немного картавил, но речь его была внятной. Подробно рассказал о волне арестов, прокатившихся по столице.
— Стоит ли отрицать, — подытожил он, — что нам нанесен тяжелый удар! Полицейские ищейки потрудились на совесть. Но урон мог бы быть меньшим. К сожалению, кое-кто из наших товарищей не выдержал на допросах. Их слабость обернулась новыми арестами. Полиция считает, что костяк партии разгромлен, деятельность ее парализована.
— И это действительно так? — спросил Зала.
— Нет, конечно. Большая часть областных комитетов не утратила дееспособность. Как, например, здесь, у вас. Поэтому я к вам и приехал. Наша главная задача сейчас: дать знать народу, рабочему классу, что мы живем, существуем, боремся, что нас не уничтожили.
Чонгради принес из чулана большую оплетенную бутыль вина. Поставив на стол стаканы, наполнил их.
— Выпьем, друзья, за то, что мы живы.
Все выпили. Балинт Чухаи вытер рот тыльной стороной ладони и спросил:
— А как мы дадим знать?
Незнакомец оглянулся на дверь. Выдержав долгую паузу, ответил:
— Этот вопрос надо основательно продумать с учетом наших возможностей. Не отрываясь от реальности. Несомненно, наиболее эффективный способ заявить о себе — вооруженное восстание. Я имею в виду успешное вооруженное восстание. Но в данной ситуации это — иллюзия. Замышлять при нынешнем положении дел вооруженное восстание в Венгрии — авантюризм, друзья мои, чистейшей воды. Тогда что нам остается? Вопрос хоть и риторический, не я отвечу. Распространять листовки, вести агитацию в массах. Однако это, сами понимаете, капля в море. Центр считает, что наилучшим выходом из положения могла бы стать забастовка. Думается, возможности для этого есть. Рабочие доведены до отчаяния.
— Ну, не настолько, — сказал Зала, — чтобы втянуть их в забастовку.
— Ошибаешься, — поднял голову Хайдушка. — Я лучше тебя знаю настроения рабочих.
Зала неторопливо набил трубку и, спросив разрешения у хозяина дома, закурил.
— Возможно, ты лучше знаешь настроения. Только настроения и политическая обстановка — две разные вещи. А ответь-ка мне, Хайдушка, если уж ты такой знаток настроений: сколько фольксбундовцев среди рабочих? Или, может, ты дальтоник и не можешь отличить коричневое и зеленое от красного? Я так скажу: настроение настроению рознь, и забастовка на фабрике сейчас несвоевременна. Короче говоря, я против.
— А я — за. Меня не пугает, если фольксбундовцы тоже примут участие в забастовке. Организовывать и направлять ее будем мы, вот в чем суть.
