Лото резала и раздавала и отсчитывала на пальцах. На третьем пальце второй руки у неё засосало под сердцем. Во все эти дни голод мало мучил её жилистое тело, но теперь тёплый пар свежего мяса растравил её. Руки её были в крови по локоть. Но Исса стояла за её спиной, и она мужественно воздерживалась даже от того, чтобы облизать свой нож.
– Берите, – говорила она и совала куски. – Девки, ставьте котёл.
Илеиль и Яррия давно приготовили мясной котёл. Он был сделан иначе, чем первый, сплетён из прутьев и обмазан слоем глины. Этот котёл ставили прямо к огню. С ним следовало быть очень осторожным, ибо глина трескалась и бульон выливался в огонь.
– Берите, – машинально повторяла Лото и резала ножом. Глаза её плохо видели, голова кружилась. Её тошнило от голода.
– Пятый палец четвёртой руки.
Это была Майра, двадцатая. Лото двинула ножом с последней энергией и глубоко порезала собственный палец обратной стороной лезвия.
Она крикнула от неожиданности, и, будто эхо, отозвался злорадный смех Иссы, стоявшей сзади.
– На две стороны, – громко сказала Исса.
Чёрный нож мог резать на две стороны. У всего на свете есть две стороны…
Но Лото не слушала. Она бросила нож в сторону и поднесла палец ко рту. Лизнула, ощутила знакомый сладкий вкус. Но это была её собственная старая кровь, а не оленья, уже застывшая.
В глазах у неё стало красно, будто красная река разлилась перед ней. В ушах зазвенело. Это река звенела о камни. Камни были, как острые ножи. Они резали тело и все были испачканы красным.
Лото, делилыцица мяса, упала без чувств на груду оленьих костей, ни разу не нарушив своего долга перед племенем.
Юн Чёрный вернулся к Лысому Мысу не той дорогой, что прежде. Он спустился на самый берег реки и пробирался вперёд, прячась под нависшими ярами и переползая в траве. Олени могли спуститься в это самое утро, и нужно было удвоить осторожность.
И действительно, когда он добрался до последнего поворота и увидел Лысый Мыс, то различил на его жёлтых откосах большое пятно, тёмное, движущееся. Это были олени. Они построились клином и уже входили в воду. Юну показалось, что в острие клина мелькает белое пятнышко.
«Белая тёлка», – подумал Юн, потом припал к земле и застыл, не шевеля ни одним членом.
Оленье стадо, действительно, спускалось к реке и собиралось плыть через волны Даданы на северный берег. Олени шли не торопясь, только копыта постукивали, задевая друг за друга, да тонкие рога поднимались над берегом саженей на сто в ширь, как сухие сучья. Впереди шли два передовых. Это были самки, молодые, бездетные. Они осторожно ступали, поворачивая во все стороны свою стройную головку и поводя большими чёрными пугливыми глазами. Но ничего опасного не было видно. Лагерь Анаков как будто провалился сквозь землю, даже трава на лужайке не была примята.
