Да, каникулы подходили к концу. Но не видно было конца нашим с Женькой поискам. Ольга Александровна Пономарева, конечно, оказалась совсем не той Ольгой, которую мы искали. Зато она очень здорово нам помогла. Оказалось, что она, действительно, помнила наизусть всех жильцов во всех домах на Овражной. Ведь Пономарева, и верно, была депутатом, правда, не Московского Совета, а районного Совета народных депутатов. Ей часто приходилось иметь дело со своими избирателями.
— Запишите фамилии пенсионеров — коренных жителей нашей улицы, — посоветовала нам она. — Вам будет гораздо легче искать.
За три дня до воскресенья мы решили обойти первых коренных жителей Овражной улицы по списку Ольги Александровны, а в воскресенье позвонить по телефону Виталию Васильевичу Купрейкину на Кутузовский проспект, возможно, он к тому времени уже возвратится из санатория.
В пятницу мы с Женькой торопливо шагали к троллейбусной остановке. На перекрестке нас кто-то окликнул. Разом обернувшись, мы увидели Ивана Николаевича.
— Ну, искатели, как успехи? — поздоровавшись, спросил он.
— Ищем, — тяжко вздохнув, сказал Женька.
— А что же так грустно? Надоело, что ли?
— Ну что вы, Иван Николаевич!.. — голос у моего приятеля зазвучал несколько бодрее. — Нам тут учительница одна помогла. Она всех жильцов на Овражной помнит. Нам, знаете, сейчас как легко стало!..
— Какая же учительница?
— Пономарева!.. Ольга Александровна! — в один голос, словно сговорившись, гаркнули мы.
— Как же, как же, знаю такую. Превосходная женщина. Ну а доклад как? Готовитесь?
Мы оба разинули рты. С нашими поисками мы совершенно забыли о докладе.
— Ай-яй-яй, — осуждающе покачал головой Иван Николаевич. — Ведь договорились же…
— Да мы все подготовим, — торопливо принялся убеждать Женька. — И альбом еще сделаем…
— Какой альбом?
— О революционном прошлом нашего района.
— А ведь это отличная мысль, Вострецов! — воскликнул руководитель исторического кружка. — Ну, вот, и троллейбус ваш подошел. Желаю удачи во всех ваших начинаниях.
Всю дорогу до Овражной улицы мы с Женькой горячо обсуждали, каким должен быть тот альбом, который так неожиданно придумал мой неугомонный товарищ. Я настаивал, чтобы на его обложке развевалось алое знамя, символ революционных схваток у нас в районе. Женька не возражал. Но когда мы принялись обсуждать, как будет называться альбом, водитель объявил нашу остановку.
Первым у нас в списке значился какой-то Леонид Алексеевич Вольский. Против его фамилии стояла цифра «26». Это означало, что он живет в двадцать шестом доме. Ольга Александровна сказала, что не раз бывала у него дома. «Забавный старичок, — промолвила она с доброй улыбкой. — Он вам непременно должен понравиться». Но чем — не объяснила.
