Джессика горько произнесла:
— Щепки на поверхности потока… вот эта — герцог Лето, эта — его сын, а эта —…
— Заткнись, девчонка. Ты ввязалась в эту историю, с самого начала представляя последствия.
— «Я из Бинэ Гессерит: я живу чтобы служить людям», — процитировала Джессика.
— Именно, — произнесла старуха, — и теперь нам остается лишь надеяться сохранить в грядущем всеобщем пожаре ключевые генетические линии.
Джессика закрыла глаза, чувствуя, как подступают к ним слезы. Она подавила внутреннюю дрожь, потом внешнюю, выровняла дыхание, пульс, высушила внезапно вспотевшие ладони. Наконец она произнесла:
— Я сама заплачу за свою ошибку.
— И твой сын заплатит вместе с тобой.
— Я буду защищать его всеми силами.
— Защищать, — фыркнула старуха. — Ты прекрасно понимаешь, что может тогда получиться. Защищай его понадежней, Джессика, и он вырастет слишком слабым для любой судьбы.
Джессика отвернулась к окну, за которым сгущалась ночь:
— А она и впрямь так ужасна, эта планета Арракис?
— Достаточно скверное местечко, но все-таки Миссинария Протектива побывала там и несколько смягчила обстановку. — Преподобная Мать тяжело поднялась на ноги и разгладила складку на одеянии. — Позови сюда мальчика, мне пора уезжать.
— А это необходимо?
Голос старухи подобрел:
— Джессика, девочка, я хотела бы оказаться на твоем месте и разделить твои страдания, но у каждого своя судьба.
— Я знаю.
— Ты дорога мне не менее собственных дочерей, но я никогда не позволяла материнским чувствам брать верх над обязанностями.
— Понимаю… необходимость…
— Что ты натворила, Джессика, и почему… обе мы понимаем. Но по благосклонности своей я вынуждена тебе сказать: шансы на то, что твой мальчик окажется Всеобщностью Бинэ Гессерит невелики. Так что не следует слишком уж обольщаться.
Джессика сердито смахнула слезы из уголков глаз.
— Вы снова заставляете меня вспоминать мой первый урок, — она звучно произнесла — «Человек не должен подчиняться животным побуждениям, никогда». — Сухое рыдание передернуло ее тело. Она прошептала — Мне было так одиноко!
— Это, кстати, один из критериев, — веско проговорила старуха. — Настоящий человек почти всегда одинок. А теперь позови мальчика. У него был сегодня долгий и страшный день. А потом — было время обдумать и припомнить… Теперь я должна еще расспросить его об этих странных снах.
Джессика кивнула, подошла к дверям комнаты для медитации и открыла дверь:
— Пол, войди, пожалуйста.
Пол появился в дверях подчеркнуто неторопливо. На мать он глядел словно на незнакомку. Взгляд его тревожно затуманился, когда он перевел глаза на Преподобную Мать, поприветствовал он ее коротким кивком, как равную. Он услышал, как мать затворила за ним дверь.
