Не знаю, намеревались ли советские моряки устроить нам торжественный прием с построением во фронт под оркестр, как по прибытии на корабль адмирала. Даже если такие планы имелись, драматические обстоятельства отменили их…
На верхней палубе сновали люди, но никто не обращал на нас никакого внимания. Сварс, доставивший нас на эсминец, куда-то подевался. Для остальных мы были — словно прозрачными. И матросы, и офицеры, или как там принято звать старших по званию на красном флоте, действовали, как хорошо отлаженный механизм, занимаясь устранением повреждений, полученных кораблем. По крайней мере, тех из них, что поддавались починке на ходу. Мы ничем не могли помочь. Пожалуй, только мешали…
— Ян Оттович?! — не терял надежды Гуру. — Товарищ Педерс?!
Поискав глазами, я, наконец, сообразил, к кому апеллировал Вывих. Похоже, так звался могучего телосложения блондин лет около сорока. Внешне он напоминал товарища Сварса, как старший брат младшего. Те же волосы цвета выжженной жарким июльским Солнцем соломы, то же скуластое рябое лицо с сильно развитыми надбровными дугами неандертальца и отлитым из чугуна подбородком, который не смягчала даже пикантная ямочка, делившая его ровно надвое. С чего я взял, будто у товарища Педерса чугунный подбородок, должно быть, удивишься ты? Легко представляю твою искристую улыбку, что обязательно появится при чтении этих строк. Ну, я заключил сие по опыту, как бывший боксер, трижды становившийся чемпионом полка. Подбородки вроде того, каким мог похвастать товарищ Педерс, изредка попадались мне на ринге, метить туда было бессмысленно и даже опасно, принимая в учет риск повредить кисть. Впрочем, куда-то не туда меня занесло, прошу тебя великодушно простить меня за это.
Стоя на шкафуте у внушительной дыры в фальшборте, товарищ Педерс отдавал распоряжения. Голос у него был властным, зычным, получая приказы, подчиненные бросались исполнять их со всех ног.
Пока я рассматривал этого циркового атлета, рядом с ним показался товарищ Сварс. Что и говорить, издали эти двое и вправду казались братьями. Только, если Эрнст Францевич, в лучшем случае, тянул на middleweight, Ян Оттович с полным правом мог считаться тяжеловесом.
Выслушав Сварса, Педерс, наконец-то, удостоил нас вниманием. Но не так, как, полагаю, рассчитывал Гуру. Сделал несколько пружинистых шагов к нам навстречу и процедил с неожиданной ненавистью, сверкнув рыбьими глазками из-под сросшихся на переносице бровей:
