Она снова взглянула на следы сажи на потолке и на полу и попыталась представить языки пламени, оставившие эти отметины. Часть мебели тоже обгорела и лежала кучей перед домом. Постельное белье тоже висело на улице, чтобы из него выветрился запах дыма. В комнате мало что осталось. На одной стене была картинка с Иисусом, светлокожим мужчиной с длинными шелковистыми волосами и сердцем, сияющим в центре груди розовым светом. На картинке тоже виднелись влажные следы сажи.
— Был просто ужас, — повторила На-лини.
— Значит, он разозлился? — спросила Анита. — Когда увидел дом.
— Он стал кричать на нас, — сказала Налини. — Была глубокая ночь, а он кричал на нас и разбудил всю улицу.
Анита могла это представить. Муж сестры захламил весь дом. Аните всегда было не по себе рядом с ним. Более того, она считала его способным на убийство и боялась за сестру, когда он приезжал домой, что обычно случалось раз в два года. Она кивнула.
— А перебудив всю улицу и перепугав детей и выбросив мебель на улицу, он просто исчез, — сказала Налини. — Я не знаю, куда он пошел. Была еще глубокая ночь. Не знаю, где он спал.
— Это тогда он ударил тебя? — спросила Анита. — Вчера ночью?
— Нет, — сказала Налини, — сегодня утром.
Анита взглянула на племянницу, все еще стоявшую у двери, и подумала, что ей не стоило слышать все это. Она подумала, что, может быть, попробует потом поговорить с ней наедине. Эта молчаливая девушка внушала ей особенную близость и чем-то напоминала саму Аниту в том возрасте. Она хотела помочь ей. Хотела быть уверенной, что у нее получится найти свое место в жизни. И больше всего она хотела дать ей понять, что это возможно.
— Значит, он вернулся утром? — спросила Анита.
— Да.
— И что случилось?
— Сперва он был окей, — сказала Налини. — Что-то поел, позавтракал с нами. Даже отвел детей в школу. Он никогда не видел ее школу, — она кивнула в сторону дочери. — А потом пришел сюда и стал смотреть на обгоревшую мебель. И опять разозлился, пока смотрел на мебель, и говорил, что это моя вина, что она обгорела. Стал кричать на меня, во сколько ему обошелся билет на самолет, чтобы прилететь сюда. Сказал, лакх рупий.
— Да ну, — тихо сказала Анита. — Как-то слишком.
— Так он сказал.
В доме с сине-зелеными крашеными стенами было прохладно. Пол был цементным, и по нему расходилась мозаика трещин и пятен.
— А я сказала, что хочу, чтобы он вернулся и жил с нами, — сказала Налини, глядя в лицо Аните. — Сказала, что одна не справляюсь, поэтому и случился пожар. А он сказал, что думает, что я нарочно устроила пожар, чтобы заставить его вернуться. Я сказала, что никогда бы на такое не пошла, хотя я хочу, чтобы он вернулся. Я сказала, что хочу, чтобы он вернулся и жил здесь. Я сказала, что хочу этого, чтобы он вернулся и жил здесь. А он стал кричать, чтобы я больше этого не говорила. Но я сказала, что хочу этого. Тогда он меня и ударил.
