АЭРОПОРТ В КОЧИНЕ УГНЕТАЛ Аниту. Все в нем угнетало ее. Прошло почти десять лет с тех пор, как она перебралась в Дели. Ей тогда было девятнадцать, и что-то побудило ее уехать. Она даже не могла отчетливо сказать в то время, что именно это было — она просто ощутила невыразимую потребность выбраться оттуда, — и теперь, как и всякий раз при возвращении, проходя через аэропорт с низким потолком, она испытывала что-то вроде дрожи, словно это место могло предъявить свои права на нее. Она прилетела в среду, после полудня. Солнце мерцало сквозь облака. Обмахиваясь журналом, который она читала в самолете, Анита встала в очередь к тук-тукам перед терминалом.
Дом ее сестры, как оказалось, не сгорел. Снаружи он даже не особенно пострадал. После того что Налини рассказала ей по телефону, она ожидала увидеть дымящиеся головешки. Так что она испытала что-то вроде возмущения, когда выглянула из тук-тука и увидела, что дом, по большому счету, в порядке. Ей была понятна логика Налини — той хотелось, чтобы она к ней приехала, а для этого надо было сгустить краски. Доставая бумажник и вынимая пять рупий, она злилась на сестру и не собиралась этого скрывать.
А потом она увидела ее лицо.
— Что это? — сказала она. — Он не ударил тебя? Скажи, что не ударил. Прошу, скажи, что не ударил.
Они вошли в дом — внутри была единственная комната — и сели на стулья лицом друг к другу, почти касаясь коленями. Стулья были из ярко-рыжего пластика и когда-то стояли в закусочной.
— Что случилось? — спросила Анита. — Скажи мне, что случилось.
У Налини был синяк под левым глазом, и припухлость на щеке смотрелась болезненно уязвимой — казалось, даже сквозняк из-за двери мог причинить ей боль.
— Ничего, — сказала Налини. — Все окей.
— Не ничего. И не окей. Что случилось? Когда он пришел?
— Вчера ночью.
Муж Налини работал в Катаре садовником, у белой женщины, насколько было известно.
— Его самолет прилетел среди ночи, — сказала она.
Налини то и дело посматривала на дверь, словно ожидая прихода мужа. В дверном проеме стояла ее дочь, Сара. Ей было четырнадцать, и у нее над губой пробивались темные усики. Казалось, она не слушает, о чем говорят взрослые.
— И когда он увидел, что дом не весь сгорел, — сказала Налини, — он разозлился.
— Ты сказала ему, что дом весь сгорел?
— Я сказала, что был большой пожар. Ты не видела. Был просто ужас.
— Я тебе верю, милая, — сказала Анита.
