— Мотористы помощи просят! — кричал он.
— Будет помощь! — громко ответил стоявший посередине поляны Дубовой.
— Бегом к мотористам! — скомандовал нам Воронов и рванулся вперед.
Схватив карабины и лопаты, мы бросились его догонять.
Старшина был почти в три раза нас старше, а бежал с такой прытью, что юнги едва за ним поспевали. А в лесу и вовсе отстали.
— Не туда бежим! — закричал Жора Бриллиантов. — Вон он, огонь-то, правее.
Огонь был врагом опытным. Давать нам передышки не хотел. На этот раз он ударил по флангу роты мотористов, пытаясь обойти юнг сзади.
— Сюда! Сюда! — увидев нас, кричали выскочившие из своего рва мотористы Володя Моисеенко, Саша Ковалев, Ваня Неклюдов, Алеша Макушин, Женя Григорьев.
На небольшой, зажатой со всех сторон лесом, поляне, где они боролись с огнем, настолько дымно, что трудно что-либо разглядеть. Зацепившись носком ботинка за вросший в землю небольшой валун, я упал. Через меня полетел Гена Мерзляков.
— Предупреждать надо, что ложишься! — с иронией и злостью пробурчал он и, оглядевшись, добавил: — Не поляна, а преисподняя какая-то.
— Хватит, хватит лежать, пора и совесть знать, — прикрикнул на нас Воронов. — За дело, братцы, за дело!
И все опять выстроились цепочкой. И снова копали, копали…
Чтобы дать спине минуту отдыха, я разогнулся и увидел макушки сосен, как бы плывущие в розовой дымке раскаленного воздуха. Деревья стояли как по команде «Смирно!» Будто готовились достойно встретить свою печальную участь. «Умирают, как настоящие герои, — подумал. — Ливень бы на них». Но дождя не было. Вместо него на поляне показалась Бутылка с коком на телеге. Оказывается, уже настало время завтрака, и Московский привез его нам прямо в лес.
Не верилось, что битва с огнем идет уже около десяти часов.
Перекусив, опять принялись копать рвы. Через кусты ольшаника продирались на новое место. И здесь кругом горело, шипело, трещало, падало…
В борьбе с огнем, вместе с подошедшими юнгами из кремля, уже принимало участие более тысячи человек.
Воздух пропитался гарью. Ею же несло от нашей одежды. Сквозь сосновую рощу было видно, как сражались с огненной стихией подъехавшие на полуторке матросы из хозвзвода.
Обедали по очереди. И опять работа и работа. После ужина, когда рыть глубокие траншеи стало уже не по силам, ограничились лишь сдиранием и переворачиванием дерна. Тлевшую траву засыпали песком, землей, галечником — всем, что попадало на совок лопаты.
Битва с огнем шла уже двое суток. А пламя продолжало бушевать со страшной силой. Горело все: деревья, трава, мох на камнях, лишайник, багульник. Выгорали до последнего стебелька поляны брусники, черники.
