А затем мама сказала: "Билл, пожалуйста. Пожалуйста, не выходи на улицу".
Дети предположили, что мама взяла папу за локоть, говоря это. Хотя не видели, как она делает это, поскольку к тому времени были отправлены в постирочную, где с тех пор и оставались. Но по тону ее голоса они знали, что она взяла папу за руку.
"Шшш, Джэн. Тише. Оставайся с детьми", - сказал папа маме. Он вышел из дома, но никто так и не услышал звука заводящегося двигателя. "Моррис Марина" стоял в конце подъездной дорожи, под австралийской акацией, где Гектор однажды нашел странную кость, предположительно, коровью. В постирочной дети, прижавшись друг к другу, стали молиться про себя и, напрягая слух, пытались расслышать звук двигателя, но тщетно. И с тех пор, как папа ушел за машиной, больше они его не видели.
Гнетущая тишина, в тот вечер ворвавшаяся в их жизнь, усиливалась, отчего тиканье часов в коридоре казалось оглушающим. Тревога ожидания стала, будто, осязаемой.
В конце концов, мать открыла дверь в постирочную, чтобы дать знать о своем возвращении. Она попыталась улыбнуться, но губы у нее были слишком напряжены. На щеках виднелись красные полосы, оставленные пальцами, когда она сжимала себе лицо. Иногда она делала так по вечерам, когда сидела одна за кухонным столом. И часто делала это, когда папа уходил искать Шнаппса. Маме никогда не нравился ни новый дом, ни окружающая его местность. Не нравились ни свисты и крики птиц, ни жалобное повизгивание в ночи, напоминавшее плач напуганных детей, ни следы животных под ее бельевой веревкой, болтавшейся на диком ветру, ни жирный, длинный угорь, которого они видели в ручье, с зажатым между челюстей ягненком, ни огромные липкие цветы, кивавшие тебе, когда ты проходил мимо, ни пропавший пес, ни украденные цыплята... Их матери не нравилось все это, и она говорила, что сомневается, что когда-нибудь станет "Киви" (уроженкой Новой Зеландии - прим. пер.). Она переехала в это место ради папы. Гектор с Джеком знали это. И теперь она тоже пропала.
Держа игрушечный фонарик Лоззи, потому что большой фонарь с резиновой ручкой из кухонного шкафа, где хранились спички, забрал папа, они услышали, как их мать кричит, пытаясь унять дрожь в голосе: "Билл! Билл! Билл!" Видимо, она прошла мимо дома в сторону машины. Затем ее голос стал тише, и, в конце концов, смолк. Просто смолк.
