В примерочную мои пленители, к счастью, не пошли. Остались снаружи, зато я могла слышать их голоса.
— Меня обуревают смутные фантазии о латексе, — мечтательно протянул Константин Сергеевич.
Его друг рассмеялся:
— Не все сразу.
— Эх… — тот тяжело вздохнул. — Подожду день-другой.
— Держи себя в руках, Костя! Что-то я не припомню, чтобы мы твою Светланку переодевали.
— Ее не так интересно.
— Интересно ему… Осторожнее, торнадо. И не мешай моей секретарше работать. А то я твоей Свете устрою такие же фейерверки, будешь знать.
— Устрой, — тот согласился легко. — Андрей, а если мы будем каждую неделю меняться секретаршами, то это какое-то извращение или рабочий процесс?
Андрей Николаевич вместо ответа расхохотался еще громче. Я уже застегивала замок на юбке, но буркнула:
— Вы ведь понимаете, что я вас слышу?
— Так для тебя и говорим. Выходи уже.
Я напоследок глянула на себя в зеркало. У Андрея Николаевича, похоже, глаз наметан, что он сходу и размер угадал, и модель выбрал такую, которая села, как влитая. Да и синий мне всегда шел — голубые глаза от этого становятся ярче. Отодвинула шторку, сделала пару шагов вперед, не дождалась никакой реакции. Потому раскинула руки и крутанулась.
Обычно в фильмах, когда девушка неожиданно преображается новым нарядом, трепетные юноши хором ахают, а главный герой застывает на месте с отвисшей челюстью. Очевидно, я оказалась не в одном из таких фильмов.
— Нормально вроде, — Константин Сергеевич пристально осматривал костюм.
— Обувь вообще не в тему, — добавил Андрей Николаевич. — Но сидит хорошо.
Видимо, это означало, что образ получил холодное одобрение, и на том моя экзекуция окончена.
Но обрадовалась я рано. Константин Сергеевич отправился заплатить, но Андрей Николаевич махнул в сторону стеллажей с туфлями.
— Надо что-то на каблуке, Анна.
Но с ним все-таки разговаривать было намного проще, потому я решилась:
— Андрей Николаевич, а может быть, хватит? Я благодарна вам, честно. И очень довольна своим внешним видом. И надеюсь, что в этом костюме больше никого не буду раздражать. Но…
Он перебил:
— Но твое терпение закончилось еще в ресторане?
— Именно! — я обрадовалась тому, что меня так верно поняли.
И он вдруг уставился на мое лицо. Уже привычно сощурился, но теперь в его глазах плескалась не серьезность, а веселье:
— Начинаю понимать, почему Костя так зацепился. Ты как будто всего на свете боишься, нас с ним стесняешься, но пытаешься сопротивляться. Откуда такая неуверенность в себе? Дай руку.
