Роза, стоящая перед ним с распущенными чёрными волосами, закрученными в тугие блестящие локоны, которые текли, как ручьи полуночи, разбрызгивая ослепительные отсветы отражённых звёзд.
Она стояла перед ним точно могучая и великая Деметра, полная сил и желания — неотразимая в своём насмешливом гневе.
Но ведь он, Барлов старший, вовсе не был мрачным Аидом, готовящим похищение прекрасной Персефоны, нет, он всего лишь дядя, пришедший поговорить со своим племянником.
Как объяснить ей всё это?..
От Розы исходил опьяняющий пряный аромат сладкий и тягучий.
Барлов догадывался, что это запах дорогих французских духов, но ему от этого не было легче.
Запах Розы гипнотизировал его.
Зубы Розы, обнажённые в улыбке, ослепляли его, а яркие чёрные глаза прожигали насквозь.
Длинные красные ногти на холеных руках казались ногтями свирепого хищника, готового к скорой расправе.
На груди же Розы вообще было нечто невообразимое, точно кто-то взял волну прозрачного полуденного воздуха и набросил его на мощный бюст Розы, а сверху этого великолепного безобразия сумасбродный ветер насыпал яблоневые лепестки нежно-розовые, белые, трогательно-голубые. Они трепетали на вздымающейся груди Розы и грозили каждое мгновенье упасть с этой неимоверной кручи, чтобы разлететься на все четыре стороны.
Анатолий Борисович понимал, что это глупо и опасно, но ничего не мог поделать с собой — его заворожённый взгляд как прикованный, застыл на груди Розы.
Она захохотала так громко и беззастенчиво, что Барлов увидел, как десяток другой, проснувшихся громов выехали из-за туч на своих быстрых молниях и застучали крепкими кулачками по донышкам разноцветных барабанов.
И тут случилось то, что и должно было случиться — прозрачный розин пеньюар не выдержал вулканических сотрясений её зашедшегося в хохоте тела и распахнулся!
Барлов ослеп! Очумел! Издал душераздирающий вопль и как ошпаренный с головы до ног, выбил дверь своим телом и выскочил из квартиры, не заметив, как пролетел несколько пролётов крутой лестницы.
— Ну, вот, какой у тебя догадливый дядюшка, — проворковала Роза, — просто душка, — и сладко улыбнулась Игорю.
Растерянный юноша переступил с ноги на ногу, закрыл дверь и посмотрел на Розу, — может, у него что-то случилось? — пробормотал он смущённо.
— Ну, что ты, лапушка, твой дядя в полном порядке, — Роза облизнулась.
— Я бы так не сказал.
— Забудь о нём, мой воробышек. Принеси-ка лучше своей Розочке в клювике птичье молочко, — капризно протянула она, лаская его обжигающим взглядом. — Или ты раздумал?
