— Дядя!?! — изумился Игорь, открыв дверь.
— Нам нужно срочно поговорить, — сказал Барлов старший, отстраняя замешкавшегося племянника, и протискиваясь в проём двери.
— Я не могу, — проговорил Игорь, — я не один. Извини.
— Идём на кухню! — решительно сказал Барлов старший, — и выпроводи поскорей свою пассию. У меня срочное дело.
Глаза юноши округлились от ужаса и обиды одновременно, — он прижал палец к губам.
— Какого чёрта! — взревел Анатолий Борисович, — что за дурацкие знаки ты мне делаешь?!
Барлов Старший отстранил племянника и развернулся в направлении кухни.
Дойти до неё он не успел. Дверь спальни распахнулась и то, что он увидел, заставило его выпучить глаза и раскрыть рот. Больше всего Барлов походил теперь на окуня, вышвырнутого за хвост взбесившейся волной из своей родной стихии. Ему даже показалось, что уши его судорожно задёргались, как жабры несчастной рыбы.
Не в силах оправиться с шоком от увиденного, Барлов старший раскрыл рот пошире, глотнул воздух и хотел попросить воды.
Но Роза опередила его, — ах, это ты, мой маленький проказник! Ты соскучился по своей Розочке?
Барлов попятился назад.
— Сейчас Розочка тебя утешит, — она неумолимо приближалась, как торнадо несущий погибель, — ну, что ты, баловник, все слова растерял по дороге? Высыпал розовые леденечки из своей пухлой ладошки?! — насмешливо спросила она, — ну, иди к своей Розочке, иди!..
Барлов старший медленно пятился к двери. Он был изумлён до крайности. Мало того, что он никак не ожидал сегодня застать Розу в постели племянника, так она ещё несла такой бред, от которого у него пылали уши, как у нашкодившего первоклассника.
Видит бог, он никогда не давал Розе повода разговаривать с ним подобным образом, да, что повода, даже намёка с его стороны никогда не было.
— Будь паинькой, — обратилась Роза к онемевшему юноше, — принеси дяде табуреточку. Видишь, у него ручки трясутся, ножки подгибаются.
— Мышоночек ты мой длиннохвостенький, — сказала Роза и покровительственно потрепала взмокшего Барлова старшего по щеке.
Барлов тем временем, продолжал, не оборачиваясь пятиться к двери.
Ему казалось, что расстояние между свободой и его спиной составляет не одну тысячу километров.
— Роза, — прошептал он, наконец, слабо подчиняющимся ему языком, — я рад тебя видеть. Прости, я не знал…
— Не знал, пушистый ты мой, — она взяла его за галстук и потянула.
— Роза! Я не хотел мешать! Роза… — Барлов краснел и бледнел попеременно. Обливался потом и был близок к тому, чтобы упасть в обморок.
