— Мирослава, — ответная улыбка тронула её губы.
— Редкое имя, — сказал Игорь Петрович. — Я профессор математики. Был во Флориде, читал там лекции. Потом, знаете ли, — он смущённо улыбнулся, — залетел в Долиногорск. Там у меня внучка, — он снова улыбнулся и счастливо вздохнул, — да, да, не смотрите на меня так. Я уже дедушка. Внучка взрослая. Замужем. Надеюсь, что скоро увижу правнуков, — он весело рассмеялся, — но выгляжу я неплохо? — он сощурил глаза и лукаво посмотрел на Мирославу.
— Да, вы в отличной форме, профессор, — тихо рассмеялась она в ответ.
Да, да, — сказал он и побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, — а вы молодая, современная женщина. Знаете себе цену. И выше всего ставите свою работу, — профессор задумался, — вы не врач, не преподаватель, не бизнес-леди. Скорее всего, вы юрист, — он посмотрел ей прямо в глаза.
— Вы просто провидец, профессор, — невольно улыбнулась Мирослава.
— Нет, уважаемая, — засмеялся Игорь Петрович, — я просто хороший математик. А потом, — он понизил голос, — скажу вам по секрету, — моя жена занимается прикладной психологией. И я, как любящий муж, просто обязан быть в курсе её профессиональных интересов.
— У вас молодая жена? — улыбнулась Мирослава понимающе.
Профессор поправил очки, — о, да, вы правы, моя жена вечно юна и прекрасна, как Афродита, выходящая из пены морской. Правда, седину она давно закрашивает, — он подмигнул Мирославе, — моей жене 75 лет. А я старше её на целых 18 дней.
Профессор довольно рассмеялся, — в прошлом году у нас была золотая свадьба. Всё семейство собралось, друзья, знакомые. Красивых женщин было больше, чем на балах Луи XIV, но самой красивой была моя Майя.
Мирослава старалась сохранять серьёзное выражение лица.
— Да, я вижу, вы мне не верите, — хитро сощурился профессор, — а вот, я вам сейчас докажу, вот, — он вынул из внутреннего кармана пиджака бумажник, — смотрите!
Мирослава посмотрела и увидела фотографию худощавой женщины лет 50–55. Прямой нос. Красиво очерченные губы и большие карие глаза. Удивительные глаза. Казалось, они смотрели в самую глубину души каждому, кто встречался вольно или невольно с этим завораживающим взглядом и … всё понимали, всё прощали, не требуя ни от кого недостижимого совершенства.
— Между прочим, — заметил профессор, — это я фотографировал Маечку этой весной, сейчас скажу точно, — он задумался на миг, — это было 28 апреля. Ну, и что вы скажете теперь?! — его глаза насмешливо искрились, источая токи доброты.
